|
С Марком, который был здечь чужим, с этим смуглым, властным мужчиной, в сильных, загорелых руках которого теперь находится ее будущее, и который может разбить ее сердце. Возможно, так он и поступит. Но это еще совсем не означает, что так оно и будет. Ведь она была всего лишь помолвлена, и сделку еще можно расторгнуть. Она согласилась принять условия завещания лишь потому, что хотела жить в Рейвенскрэге, но поместье сильно изменилось. Теперь это был его, а не ее дом, и он будет обустраивать его так, как считает нужным, и все ее протесты ровным счетом ничего не изменят. Он был хозяином поместья и ее самой, а ей не нужен был хозяин, ей был нужен друг. Призрачная фигура неведомого кузена существовала лишь в ее воображении, и не имела никакой связи с реальностью. А теперь, когда она встретилась с ним, он вызвал в ее душе бурю чувств, и поняв, сколь интимными должны стать в будущем их отношения, она почувствовала, как у нее на лице загорается жаркий румянец; страсть без любви представлялась ей чем-то аморальным. Или же, обнимая ее, он будет представлять себе, что целуется с Розитой?
Вошла горничная, чтобы позвать ее к чаю. Дамарис неохотно спустилась в комнату, где некогда находился кабинет, и в которой была снова расставлена мебель, но совсем не так, как раньше. Здесь тоже были заметны следы недавнего ремонта, а над каменной полкой висела новая картина кисти местного художника — написанный масляными красками пейзаж Лендс-Энд. Элена разливая чай из серебряного чайника, Розита нежилась в кресле, которое Дамарис когда-то любила больше всего, а Педро удобно расположился на диване. Ну просто семейная идиллия. Но только сама она была здесь лишней, чувствуя себя чужой, всеми забытой. Оглядевшись по сторонам, она с облегчением заметила, что Марка в комнате не было, и Элена, по-своему истолковав этот взгляд, поспешно объяснила: — Марк редко выходит к чаю. Он еще не привык к этой чисто английской традиции, как впрочем и мой муж. Педро что-то пил, но это был не чай. — Раз уж ты настаиваешь на отъезде, машина будет готова к шести часам, — продолжала Элена, — но ты обязательно должна приехать к нам снова до нашего отъезда домой. — А что, после того, как вы уедете, Марк останется здесь один? — Да, но он будет занят. Он задумал привести в порядок сад. Ведь он был… эээ… немного запущен, и он хочет, чтобы к тому времени, как ты переедешь сюда, там все было бы так, как надо, — и заметив, как Дамарис изменилась в лице, поспешно добавила. — Я уверена, он будет обязательно советоваться с тобой. Дамарис молчала. Ей хотелось крикнуть, что она не хочет, чтобы в саду "все было бы так, как надо". Она любила его таким, каким он был: запущенным, заросшим, но необычайно красивым. Тут подала голос Розита. — В этом доме было мрачно, как в морге, но Марко постарался придать ему обитаемый вид. — Сверкнув глазами, она с презрением посмотрела на Дамарис. — Перед свадьбой он приедет к нам в гости, и пробудет довольно долго. — Он приедет не к нам, а к себе в имение, — поспешно поправила ее Элена. — Ведь должен же он бывать там хотя бы изредка и приглядывать за тем, как идут дела в хозяйстве. — Да-да, конечно, — механически пробормотала Дамарис. Интересно, и как часто Марк станет отлучаться из дома, чтобы побывать в Аргентине — а заодно и навестить Розиту? — Но зато когда вы поженитесь, то он станет брать тебя с собой, радостно сообщила Элена. — Мы будем тебе очень рады. Розита встала со своего места. — Пойду погуляю, — объявила она. — Мне нужно немного развеяться, а так как все лошади здесь, похоже, хромают или загнаны — она снова не по-доброму взглянула на Дамарис; значит, Марк уже рассказал ей и об этом то я пойду пройдусь. |
