Даже сейчас, на каникулах, когда возможности ограничиваются с каждым днем — мы уже пишем заявления в колледжи, — я вопреки всему чувствую, что расширяюсь. Меняюсь. Я хочу вытянуться к солнцу, как деревья; у меня весь мир в кармане. Дружба с Соф кажется клеткой: подруга хочет, чтобы я оставалась прежней.

Джейсон запускает пальцы под мое бикини; его рука проходит по бледной, незагоревшей полоске кожи. Насчет Неда он прав: пристрастие моего братца к моде семидесятых распространяется и на отношения полов, когда речь заходит обо мне. Но мне нравится воздушный пузырек, в котором мы оказались. Клуб для двоих.

— Давай никому о нас не скажем, — предложила я, будто это была моя идея. — Пока.

Я плыву домой на этом обещании «нас».

*  *  *

И вдруг я уже не сижу на полу в библиотеке и не уплываю домой от пляжа и Джейсона, а иду по школьной парковке прямо к Соф. А-а-а-а-а!

Сбившись с ноги от удивления, я притворилась, что просто хромаю. В реальной жизни время тоже пролетело, как на отсидке после уроков или во временнóм тоннеле в комнате Грея (и не как в Нарнии).

Соф в сарафане сидела на низком бортике и пила что-то пенное и зеленое («Зев акулы, волчий клык, в полночь сорванный мутник»[?]). Облако кудряшек при моем приближении дрогнуло — не знаю, был это приветственный кивок или нет.

Помотав головой, я сосредоточилась на настоящем и присела рядом, обливаясь потом в своих джинсах. Я не могла избавиться от мыслей о Джейсоне, вспоминая первые дни, когда сердце будто расширялось на миллион миль в минуту от избытка новых ощущений, готовое взорваться.

Некоторое время я думала, что сказать, и в конце концов остановилась на:

— Не возражаешь, если мы вместе поедем на автобусе?

— Конечно, нет, — осторожно, но с удовольствием ответила Соф. Через несколько секунд она взглянула на меня и спросила: — А ты разве не на велике?

— Разбила.

— Ого! Ты сильно ушиблась? — повернулась она ко мне. Я показала щиколотку. — Б-р-р-р-р! Намажь мазью с арникой!

В этом вся Соф — лезет с непрошеными советами. Но сказано это было искренне, да и арника — народное средство, которые предложил бы сам Грей, поэтому на вопрос, что случилось, я ответила:

— Резко свернула на углу Бёрхема. Все не так уж серьезно.

— В «Книжный амбар» ездила? — непринужденно спросила Соф. За разговором она вырвала листок бумаги из альбома для набросков и принялась ловко складывать оригами. Она не знала, что я не переступала порог магазина деда с сентября.

— Ага.

Мы замолчали, чего у нас никогда не случалось. Раньше мы болтали без умолку на любые темы — мальчики, девочки, домашние задания, бесконечные возможности Вселенной, в какой молочный коктейль лучше всего макать чипсы и стоит ли мне соглашаться, чтобы Соф остригла меня под короткое каре.

Я полезла в рюкзак за книгой, взятой в библиотеке — Герберт Уэллс, «Машина времени», — и увидела, что после визита во временнóй тоннель между книгами материализовалась булочка с корицей. Софи подтолкнула меня в бок, открывая и закрывая бумажную «гадалку».

— Почему у тебя из сумки пахнет корицей? — спросила она. — Ладно, выбери цвет.

— Желтый.

— Оп-па. — Соф отсчитала желтый и развернула квадратик, после чего сделала гримаску «ты не поверишь». — В воскресенье Готти пойдет на пляж!

В выходные начинаются летние каникулы, а воскресенья мы всегда проводим на пляже. В любую погоду, независимо от присутствия Неда и его группы. Это одна из традиций нашей дружбы, наряду с придумыванием дурацких ансамблей и сочинением песен того же достоинства, увековечиванием имен друг друга на подошвах туфель или просмотром по телеку одного и того же фильма под беспрестанный обмен эсэмэсками.