— Привет, мечтательница, — улыбнулся он мне сверху вниз, весь любовь и темные очки. — Ты собираешься когда-нибудь вылезать?

— Нет. — Я чуть всплеснула руками. Джейсон засмеялся. — Хочешь, спускайся сам.

— Я бикини дома забыл, — пошутил он.

Я зажмурилась, потому что не посмела сказать это с открытыми глазами:

— Тогда купайся голым.

Вскоре послышался всплеск. Я встала в воде вертикально, помахивая ступнями, и Джейсон вынырнул рядом. Мокрые волосы облепили ему лоб и лезли в глаза. Обнаженный торс, мягкий взгляд. И по этому взгляду я вдруг поняла — это не Большой взрыв, а просто лето. Но все равно это любовь. Все равно это что-то.

— Теперь ты, — с вызовом произнес он, удерживая меня за талию. Мы медленно дрейфовали вдоль борта. Не отводя взгляда, я завела руки за спину расстегнуть бикини и забросила его на перила. В канал сразу стали мерно капать капли.

Извиваясь, я стянула трусы, которые сразу же от меня уплыли. Я не стала нырять и искать купальник. Вместо этого я сказала Джейсону:

— Давай кто быстрее!

И, оттолкнувшись ногами от борта, стремительно поплыла, описывая круги, живя в 3D.

Тело словно пронизывало электричеством. Без слоя полиэстера я чувствовала воду совсем иначе. Солнце, сильнее припекающее плечи, губы Джейсона, приникшие к моей шее сзади, когда он нагнал меня, — все ощущения стали гораздо острее. Жизнь никогда еще не была такой полной.

Понедельник, 4 августа

[Минус триста тридцать семь]

Уже полночь или почти полночь. Золушкино время. Ведьмин час. Настроение волшебное: темное и звездное, жаркое и близкое. У меня сна ни в одном глазу. С тех пор, как я вынырнула из прошлого и снова очутилась в канале, у меня гиперощущения супергероя, словно кто-то выкрутил громкость окружающего мира на максимум и до предела усилил яркость красок. Никаких больше тоннелей во времени — я здесь.

Мне сейчас и лучше, и хуже, чем раньше: остро чувствующая, живая, но дальше от деда, чем когда-либо. Быть здесь и сейчас означает отпустить его и помнить уже не так отчетливо. Дневники стали лишь словами на бумаге.

Кухонная дверь распахнута. Ночной аромат жасмина смешивается с запахом торта «Лимонный дождь», который Томас только что поставил в духовку. Это его первый опыт выпечки без глютена, которую я обещала Соф. Папа давным-давно лег спать. Нед наконец сдался и оставил нас в покое. Каждым дюймом кожи я жадно впитываю жизнь — меня будто покалывает невидимыми тоненькими иголочками.

— Вот, самое вкусное. — Томас подал мне деревянную ложку. По кухне пронесся ветер, когда он метнулся мимо меня к раковине. Наши пальцы, соприкоснувшись, неловко замешкались.

Слизывая с ложки жидкий крем, я пыталась сосредоточиться на лежавшем передо мной листке, куда наносила точки для построения графика тоннелей. Время и место моего возвращения во времени, а также исходные пункты получали точку. Если разные реальности сходятся, я хочу знать, на чем они сойдутся. До вечеринки Неда десять дней, двадцать восемь — до годовщины смерти Грея, а еще неделю спустя миз Эдеванми ждет эссе на свою почту.

За моей спиной Томас мыл посуду — пена поднялась над раковиной — и напевал под урчание наших изношенных труб и древнего крана, который мне все время приходится затягивать гаечным ключом. Босыми ногами Томас притоптывал по кафельному полу.

Иллюстрация к книге

Я улыбнулась, взяла другой фломастер и добавила в диаграмму все аномалии Томаса: числа на кладбище, гаснувшие в саду звезды, грозу на яблоне. Помедлив, я взяла оранжевый фломастер и добавила последнюю точку: апрель, на кухне. Умляут.

— Домашка по астрономии? — Томас положил подбородок на мое плечо.