Глава VII. Во славу русского флага.

  Здесь всё точно расшифровано, Дмитрий Олегович? Ошибка невозможна? – строго спросил адмирал Макаров офицера положившего на стол командующему флотом депеши, доставленные из Чифу миноносцем «Лейтенант Бураков». Самый быстроходный корабль артурской флотилии покинул крепость в ночь перед походом эскадры к Дальнему и вернулся к следующему утру со свежей почтой.

  Никак нет, ваше превосходительство, ошибка невозможна. Наши шифровальщики ручаются за точность расшифровки текста. Да и не было ранее никогда у них ошибок – уверенно заверил Макарова встревоженный офицер.

  Хорошо – недовольно молвил адмирал. – Тогда передайте командиру «Буракова» Елисееву, быть готовым к новому рейду на Чифу.

  Слушаюсь, ваше превосходительство – козырнул лейтенант и покинул каюту адмирала, оставляя его разбираться со свалившейся на его плечи проблемой. Эскадра только что  вернулась из похода, успешно выполнив боевую задачу, отбила нападение вражеских миноносцев и вдруг такое. Макаров с неприязнью посмотрел на белые листки бумаги, полностью перечеркивающий все его боевые планы и начинания.    

  Узнаю родимое Адмиралтейство – негодующе произнес флотоводец – только, только развязали руки, так сразу же получили по ним ценным указанием. Лучше бы послали крейсерскую эскадру на патрулирование Индийского океана, стратеги!

Адмирал раздраженно фыркнул и вновь взял в руки полученную от наместника почту. В ней Алексеев сообщал Макарову о последних событиях произошедших в Мукдене и Петербурге.

Генерал адъютант скупо описывал сражение у Вафангоу, пенял на Штакельберга не сумевшего прорвать блокаду Артура, а так же извещал об отступлении русских войск к Ляояну.

«Здесь командующий намерен дать врагу генеральное сражение, публично заявляя, что Ляоян – его могила»   едко писал наместник, недолюбливавший Куропаткина за его нежелание прислушиваться к его советам.

С не меньшей едкостью Евгений Иванович сообщал о принятом царем решении отправить к берегам Дальнего Востока 2 ю Тихоокеанскую эскадру, командующим которой был назначен начальник Главного Морского штаба, контр адмирал Рожественский «самый умный адмирал нашего флота». Наместник подробно перечисли корабли, чей выход в составе эскадры планировался на раннюю осень.

  Да, друг Зиновий, не миновала тебя чаша господня – колко прокомментировал адмирал это известие. – Оставишь свой просторный адмиральский кабинет и будешь на деле доказывать правильность своих идей.

Перед войной у Макарова и Рожественским было много расхождений во флотских вопросах, решавшихся, как правило, в пользу Рожественского, занимавшего высокое адмиралтейское кресло. Одним из них был вопрос остойчивости броненосцев типа «Бородина», четыре из которых числились в списках кораблей 2 й Тихоокеанской эскадры.

Однако не это вызвало гнев и негодование у Макарова. Излив свои чувства на Куропаткина и Рожественского, наместник извещал адмирала о получении на его имя приказа из Адмиралтейства о переводе 1 й эскадры из Артура во Владивосток. Комментируя этот приказ Авелана, давнего недоброжелателя Степана Осиповича, Алексеев выражал  свое полное согласие со столь мудрым и своевременным решением. «Флот нужно беречь и сохранять для решающих сражений»   назидательно изрекал наместник свой старый лозунг.

  И как тут дорогой Николай Александрович, не подумать о предательстве, коим все нижние чины и гражданское население Артура объясняют наши неудачи в этой войне. Ведь более глупого и вредного приказа в сложившейся ситуации для эскадры, со стороны Адмиралтейства было бы трудно придумать – с горестным упреком сказал Макаров, обращаясь к начальнику штаба эскадры, контр адмиралу Матусевичу.