|
Всякая мысль о риске и опасности вылетела у всех из головы. И я уверен, что, если бы вопрос о гонке был поставлен на голосование, против нее не нашлось бы и трех голосов. Признаюсь, что я и сам голосовал бы за гонку; меня заразило общее возбуждение, и я уже не думал о корягах, «»пильщиках'' и взрывах котлов. С приближением «»Магнолии'' общее возбуждение росло. Было совершенно ясно, что через несколько минут она догонит, а вскоре и опередит нас. Многие пассажиры не могли примириться с этой мыслью, кругом слышались сердитые возгласы, а иногда и злобные проклятия. Все это сыпалось на голову бедного капитана, так как пассажиры знали, что его помощники были за состязание. Один капитан праздновал труса. «»Магнолия'' была уже у нас за кормой; ее нос слегка отклонился в сторону; она явно собиралась нас обойти. Вся ее команда деловито сновала по палубе. Рулевой стоял наверху в рулевой рубке, кочегары суетились около котлов; дверцы топок накалились докрасна, и яркое пламя высотой в несколько футов вырывалось из громадных дымовых труб. Можно было подумать, что судно горит. — Они топят окороками! — закричал один из пассажиров. — Верно, черт побери! — воскликнул другой. — Смотрите, вон перед топкой их навалена целая куча! Я посмотрел в ту сторону. Это была правда. На палубе перед пылающей топкой лежала гора каких-то темнокоричневых предметов. По их величине, форме и цвету можно было заключить, что это копченые свиные окорока. Мы видели, как кочегары хватали их один за другим и бросали в пылающие жерла топок. ««Магнолия'' быстро догоняла нас. Ее нос уже поравнялся с рулевой рубкой «»Красавицы''. На нашем судне волнение и шум все увеличивались. С нагонявшего нас судна слышались насмешки пассажиров, и от этого страсти разгорались еще больше. Капитана заклинали принять вызов. Мужчины осаждали его; казалось, вот-вот начнется драка. ««Магнолия'' продолжала идти вперед. Она шла уже с нами наравне, нос с носом. Прошла минута в глубоком молчании. Пассажиры и команды обоих судов следили за их движением, затаив дыхание. Еще минута — и «»Магнолия'' вырвалась вперед! Громкий, торжествующий крик раздался с ее палубы, а затем на нас посыпались насмешки и оскорбления. — Бросайте конец — мы возьмем вас на буксир! — Где уж вашему ковчегу угнаться за нами! — Да здравствует ««Магнолия''! Прощай, «»Красавица''! Прощай, старая развалина! — вопили пассажиры «»Магнолии'' среди взрывов оглушительного смеха. Я не могу передать вам, какое унижение испытывали все, кто был на борту «»Красавицы''. Не только команда, но и пассажиры, все как один, переживали это чувство. Я и сам испытывал его гораздо сильнее, чем мог себе представить. Никому не нравится быть в лагере побежденных, хотя бы он и оказался там случайно: кроме того, всякий невольно поддается общему порыву. Настроение окружающих — быть может, в силу какого-то физического закона, которому вы не можете противиться, — сразу передается и вам. Даже когда вы знаете, что ликование нелепо и бессмысленно, вас пронизывает какой-то ток, и вы невольно примыкаете к восторженной толпе. Я помню, как однажды, охваченный таким порывом, присоединил свой голос к крикам толпы, во всю глотку приветствовавшей королевский кортеж. Прошла минута, возбуждение мое остыло, и я устыдился своей слабости и податливости. И команда и пассажиры, видимо, считали, что капитан, при всем своем благоразумии, сделал большой промах. |
