С Никола Ларуссо уехал Тони. Хинтерштойсер, помахав им вслед, принялся резво выгружать вещи из кемпера. Перри и бывший коммивояжер отошли в сторону, чтобы не мешать.

— Итак, Вальтер, — доктор улыбнулся. — Как я понимаю, привезли?

— А как же! — кандидат в экспонаты приосанился. — В целости и сохранности, э-э-э…. Отто. Там еще бумаг куча, на каждой расписаться придется. Все в чемодане, я не зря его с собой таскаю. Сейчас займемся?

Доктор взглянул серьезно.

— Да, сейчас. Пойдемте в кемпер.

…Тяжелый пакет, желтая оберточная бумага, бечевка, сургуч. Еще один, похожий, словно близнец. Доктор взял в руки верхний, подержал, положил обратно.

— Тяжеленький! У меня, впрочем, не легче.

И снова пакет, но в бумаге синей, тоже при бечевке и сургуче, потолще двух первых. Отто Ган отложил его в сторону, взглянул искоса.

— Если это не военная тайна, Вальтер… Что вам сказало ваше начальство?

— Никакая не тайна, — удивился молодой человек. — Мы же географический фонд! Собираем и публикуем всякое про путешествия и открытия. Вы обещали сделать копию дневника этого… Карла…

— Кольдевея, — негромко подсказал немец.

— Да, его. Вторая экспедиция к Северному полюсу. Фамилию забыл, а годы помню, с 1873-го по 1879-й, шесть лет парень во льдах мерз. Вы мне Кольдвея, а я вам тоже чего-то. Названия не помню, но страницы все пересчитал. А еще шеф сказал, что я могу у вас тут задержаться на день-другой, если интересно будет. И фотографии сделать для музея. У нас, правда, из арийцев чучела не набивают…

Доктор невесело усмехнулся.

— У нас пока тоже. Из арийцев. Ну, что, вскрываем?

То, что придется таскать тяжести, шеф предупредил сразу, присовокупив, что занятия спортом порой могут пригодиться и на службе. Уолтер не стал возражать, но все же поинтересовался, отчего в XX столетии, в цивилизованной стране книгу приходится фотографировать — страницу за страницей, тратя пленку и бумагу, словно на дворе прошлый век. Неужели наука на месте стоит? Начальство согласилось по поводу науки, но уточнило: наука одно, практика же нечто иное. Честер Карлсон уже не первый год обещает чудо-аппарат, использующий метод электрографии, но дальше обещаний в прессе дело не идет. Можно переслать пленку, но тогда нет гарантии, что на пленке, полученной от немцев, все будет четко и понятно. Кто их, тевтонов, знает?

Фотографии — иное дело. Каждую и посмотреть можно, и пощупать. Будет желание, и зубами укусить.

— Последняя, — с облегчением выдохнул Уолтер. — Ну и почерк у этого Кольдевея! Зато рисунки удачные, особенно там, где медведи.

— Угу, — явно не в такт ответствовал Отто Ган. В отличие от добросовестного посланца адмиральского Фонда, страницы он пересчитывать не стал, лишь просмотрел бегло. И сразу же принялся читать. Насупился, нахмурил брови, потом, не выдержав, сорвал с себя галстук, кинул, не глядя, на пол.

Уолтер с уважением поглядел на столь увлекшегося ученого, но все же решился доложить.

— Отто! Я страницы пересмотрел. Все на месте, все в порядке. Давайте документ подпишу насчет передачи.

— А?! — немец оторвался от листа фотобумаги, моргнул. — Подписать? Что именно? А-а! Подпишем, подпишем, никуда не убежит.