|
— Какая опасность? — У нас есть враг, нехороший человек, — отвечала она серьезно, — может быть, он попытается нам навредить. Помнишь человека, который пробрался к нам в дом? — Да, конечно! — Я немного покраснел, вспомнив Джоба, которого мог бы освободить от подозрений, но промолчал. — Так вот, думаю, его послал наш враг. Понимаешь, как мне трудно на что-нибудь решиться? Ты должен помочь мне сделать выбор. — Опасность грозит мне или тебе? — Немного мне, но в основном тебе. — За себя я не боюсь, что бы ни случилось, — объявил я. — А тебя я не дам в обиду. Матушка задумчиво посмотрела на меня. — Ладно, пока я, во всяком случае, ничего предпринимать не собираюсь. — А что же шкатулка? — спросил я. — Думаю, пора тебе кое-что узнать. — Выбрав один из ключей в связке, прицепленной к поясу, она отперла замок. Потом откинула крышку и, убрав кусок синего бархата, который лежал сверху, вынула пакет, обернутый в гофрированную бумагу. В пакете обнаружился маленький медальон в форме сердечка, на золотой цепочке. — Смотри, вот так он открывается. — Она нажала на крохотный выступ сбоку, крышка распахнулась, внутри показалась миниатюра. — Можно посмотреть? — спросил я, и матушка дала мне медальон. В одной половинке сердечка помещался портрет юной дамы, в другой — молодого джентльмена. В даме я легко узнал свою мать — очень молодую и, как мне подумалось, очень красивую. Джентльмен тоже был очень красив: с большими карими глазами на тонком, довольно печальном лице. — Это мой папа? Матушка опустила глаза и тихо промолвила: — Портрет был сделан за несколько дней до нашей свадьбы. — А где он теперь? Она качнула головой. — Расскажи. Ты обещала. Так нечестно. Почему ты не говоришь? — Я не обещала рассказать тебе все без остатка. — В голосе матушки угадывались слезы. — Я не могу, Джонни. — Можешь. Ты обещала. Это нечестно. Она печально завернула медальон в ткань и вернула в шкатулку. Тут послышался топот, и дверь распахнулась. Мы удивленно вскинули брови: внутрь влетела миссис Белфлауэр, красная и запыхавшаяся. Увидев наши лица, она остановилась. Потом воскликнула: — Ох, мэм, пожалуйста, идемте скорее. С нею не все ладно. — В чем дело? — вскрикнула матушка. — Это у нее в кармане, но ей вроде бы позволено, хотя, по мне, ей и без того истощать не грозит. Но она говорит, ей положено, пока она на службе. Мать быстро вышла, миссис Белфлауэр последовала за нею по пятам. Недовольный тем, что матушка не сдержала обещание, я вынул медальон и вновь его открыл. Вертя его в руках, я обнаружил на обратной стороне гравировку: две пары инициалов, так искусно переплетенных, что трудно было их различить. Знакомые «М. X.», а следующие как будто «П. К.». Загадочная «К» запомнилась мне с того дня, как в дом вторгся посторонний, и теперь нужно было бы восстановить в памяти остаток слова, ставшего таким важным. |
