|
Как ни жаль, они из нашей конторы. При мысли о том, что я жду милостыни от того, кто явно нуждается сам и кто так мужественно шутит над своею нуждой, во мне взыграла гордость. — Нет, нет, — помотал я головой. — Ни в коем случае. Обо мне позаботятся друзья. С очевидным облегчением мистер Беллринджер уселся во второе кресло. — Ваши родители? — Отца у меня нет. — Я помедлил. — А мать умерла. — Но у вас есть богатые друзья? Это замечательно. — Да, — согласился я. Я перехватил его взгляд, направленный на мое одеяние, и почувствовал, что мой облик вступает в странное противоречие со словами. — Они хотели купить мне новую одежду и привести меня в порядок, но не было времени. Я только сегодня вернулся в Лондон из Йоркшира. — Ага. Вы там учились в одной школе с моим сводным братом? Я кивнул, гадая, знает ли он о судьбе Стивена; его веселый тон говорил об обратном. Следующие слова мистера Беллринджера разрешили мои сомнения, и сердце у меня упало, потому что мне предстояло сообщить плохую новость. — Как там мой дорогой братишка? — Он радостно улыбнулся. Я не мог выдавить из себя ни слова; видя, как я растерян, хозяин постепенно перестал улыбаться. — Он болен или… Он замолк, и мне пришлось ответить: — Знаете, он умер, мистер Беллринджер. Он отвернулся и закрыл лицо рукавом. — Бедный Стиви, — произнес он чуть погодя. — Когда это случилось? — В самом конце июля. Я удивлен и опечален тем, что вас не известили. — Некому было мне сообщить. С его теткой я не поддерживаю отношений. Но вы не сказали, как он умер. — Они убили его, — выпалил я. Я уже давно обдумал, что сказать брату Стивена об обстоятельствах его смерти, и решил не выкладывать всю правду о жестокости Квиггов. Эту фразу я произнес только потому, что мне, усталому и голодному, говорить начистоту было легче, чем приукрашивать действительность. Едва замолкнув, я понял, что, отклонившись от истины, показался бы неискренним; думаю, на меня подспудно повлияла потеря, которую я только что перенес. Генри вздрогнул: — Неужели? Я описал все события, предшествовавшие смерти (или, как я выражался, убийству) мальчика, ничего не упуская, но стараясь не преувеличивать. Он слушал, не перебивая, на лице его отражалось сочувствие, особенно когда я перешел к сцене зверского избиения его брата. Когда я закончил, Генри поглядел на меня серьезно: — Ну вот что, старина, мне и самому страшно вспоминать свои школьные годы. Это была изрядная живодерня, мне то и дело доставалось по первое число. Наверное, у каждого английского школьника бывают такие дни, когда он думает, что вот-вот помрет либо от голода, либо от побоев. Что, прав я? — Да. — Но, похоже, Квигги — негодяи, каких мало. Слава богу, что ты от них избавился и вернулся к своим друзьям. — Вы ведь мне не поверили? — С испугом я обнаружил, что на глазах у меня выступают слезы. |
