Он порылся под матрасом и выудил свой старый фотоальбом. Это был большой белый альбом в переплете с самой важной коллекцией в жизни Дэна — фотографиями его родителей.

То есть там была только одна фотография. Она обгорела по краям: единственная фотография, пережившая пожар. Его мама и папа стояли на вершине горы, обнявшись, и улыбались в объектив фотоаппарата. На них обоих были надеты альпинистские гортексовские куртки и брюки, не пропускающие холод, вокруг пояса повязаны веревки. Вместо шлемов на головах у них были надеты бейсболки, так что глаза были скрыты в тени козырьков. Его отец, Артур, был высоким и загорелым, с волосами цвета соли с перцем и приятной улыбкой. Дэн думал, — интересно, будет ли и он выглядеть так же, когда станет старше? У его мамы, Хоуп, были темно-рыжие волосы, как у Эми. Она была немного младше отца, и Дэн считал ее очень красивой. На ней была бейсболка с логотипом бейсбольной команды «Ориолз», а у отца — «Ред Сокс». Дэн спрашивал себя — это случайность или это были их любимые команды? И если да, спорили ли они когда-нибудь, какая из них лучше? Он не знал ответов. Он не знал даже, зеленые ли у них глаза как у него, потому что кепки прятали их лица.

Он хотел собрать другие их фотографии. Он хотел знать, где еще они путешествовали и что носили. Он хотел, чтобы у него была фотография, где и он с ними. Но собирать было нечего. Все, что было в их старом доме, сгорело, а Грейс всегда утверждала, что у нее нет их фотографий, хотя Дэн никогда не понимал почему.

Он внимательно смотрел на фотографию, пока не почувствовал, как у него все сжимается внутри. Он вспомнил про пожар в доме Грейс, про человека в черном, про мистера Макентайра, лежащего на дороге, про дядю Алистера, уезжающего с сумасшедшей скоростью прочь, и про почерк его мамы в книге, написанной Бенджамином Франклином.

Что могло быть такого уж важного в этой книге? Дэн знал цену многим коллекционным вещам, но никогда не слышал об экземпляре, из-за которого стоило спалить целый особняк.

Должно быть, Грейс знала, что делает, когда организовала это состязание. Она не предала бы их с Эми. Дэн повторял это себе снова и снова, пытаясь поверить.

Раздался стук в дверь. Дэн вынул пластиковый кармашек с фотографией родителей из альбома и положил его в сумку. Потом застегнул ее на молнию, как раз когда дверь открылась.

— Эй, придурок, — позвала Эми, но в голосе ее не чувствовалось издевки, — ты собрался, наконец?

— Да. Да, я готов.

Она приняла душ и переоделась — на ней снова были привычные джинсы и зеленая футболка. Она нахмурилась, взглянув на его туго набитую спортивную сумку, потом посмотрела на все коробки и вещи, что остались в шкафу. Дэн подумал, что она, наверное, догадалась, что он в них даже не заглядывал.

— Ты мог бы… ну… взять еще рюкзак, — предложила она. — Если это поможет.

Со стороны Эми это было неожиданно милое предложение. Но Дэн лишь долгим взглядом посмотрел на шкаф. Почему-то он твердо знал, что больше сюда не вернется.

— Эми, как ты думаешь, сколько денег мы выручим за драгоценности?

Ее рука потянулась к шее, и Дэн заметил, что она надела нефритовое ожерелье Грейс.

— Ну… Я не знаю.

Дэн понимал, почему она выглядит виноватой. Он не был экспертом и не мог оценить стоимость драгоценностей, но он догадывался, что это ожерелье было самым дорогим из шкатулки. Если она не продаст его, денег они получат не так уж и много.

— Нас обдерут как липку, — предупредил он. — У нас нет времени на то, чтобы все сделать правильно. И в любом случае мы — всего лишь дети. Нам придется отнести драгоценности тому, кто заплатит нам наличными и не станет задавать лишних вопросов. Возможно, мы получим за них всего несколько тысяч — крохи по сравнению с тем, сколько все это стоит на самом деле.