Едва они достигли обзорной, откуда-то извне донесся тяжелый рокот. Харрис огляделся, рассеянно отвлекшись на шум, и понял, что это -- всего лишь гроза. Снаружи, должно быть, штормит...

Народу в обзорной было -- что сельдей в бочке. Уж не сейчас ли произойдет ожидаемая развязка, подумал Харрис, хоть сам не ожидал этой развязки так скоро. Такое множество людей, собравшихся здесь одновременно, могло быть и простым совпадением, но Харрис надеялся, что это не так.

Раздался второй удар грома, дождь едва слышно шуршал по бетонной крыше.

Всеобщее внимание было сфокусировано на переполненном крысином мирке. В поведении крыс появилось еще кое-что новенькое: активность за последние дни снизилась, и грызуны лежа дремали, либо сомнамбулически проползали небольшие расстояния, будто это стоило им неимоверных усилий. Глаза их -- тусклые, немигающие -поблескивали в свете ламп, освещавших контрольный участок.

Харрис закусил губу и насторожился: любое -- малейшее! -движение крыс устремлено было на формирование одного громадного круга!

Сзади и по бокам в обзорную втискивались люди. Они теснились на помосте, огибавшем помещение по периметру, и никто не замечал ничего, кроме крысиного мирка внизу. В конце концов приток людей сократился, утихла и отвлекающая суета. Атмосфера напряженного ожидания ощущалась чуть ли не физически; со стороны все происходящее очень напоминало спиритический сеанс. Чувство обитания в полувоображаемой, полностью чуждой среде стало непреодолимым; никто уже не мог бы сказать точно, что же такое реальность. Ученые и прочие работники комплекса стояли на помосте и в молчаливом ожидании взирали вниз, а крысы двигались все меньше и меньше и наконец полностью сформировали круг.

Харрис ждал этого момента, однако был выведен из равновесия единственно переполнившими его чувствами. Сознание его раскрылось, от чувства всепонимания, всеведения перехватило дыхание. Он почувствовал единство с каждым человеком в обзорной; его глаза были их глазами, его разум -- их разумом. Все, присутствовавшие в обзорной, превратились в единое, взаимосвязанное целое.Сопротивляясь эйфории, готовой вот-вот перебороть его сознание, Харрис посмотрел вниз. Крысы были заняты чем-то, совершенно не поддающимся пониманию; один из домиков для потомства был перевернут, из него высыпалась груда каких-то мелких предметов.

Он схватил Лориану за руку и показал вниз. Крысы действовали слаженно, точно колонна муравьев или стая перелетных птиц, но слаженность их была иного рода -- в данном случае она говорила о наличии разума. Крысы собрались в углу -- там, куда, как Харрис отлично помнил, была подведена труба для пополнения кормушек. В зубах и в лапках крысы держали маленькие, блестяшие предметы -совсем как инструменты. Они, насколько можно было видеть, принялись ломать лючок, закрывающий трубу, одновременно подкапываясь под него.

Чувство единения, причастности к подавляюще огромному коллективному разуму, все еще заглушало прочие чувства. Многие потеряли сознание, остальные вели себя, точно пьяные. На этот раз все присутствующие подверглись влиянию чувства, испытанного ранее Харрисом. Теперь на крыс обращали внимание лишь немногие. Люди шатались, падали, некоторые с пораженным, озадаченным выражением на лицах, стискивали руками головы. То тут, то там раздавался женский визг. Беспорядок быстро стремился к состоянию "ада кромешного".

Харрис, ухватившись одной рукой за перила, поддерживал другой Лориану. Снаружи -- сильнее прежнего -- раздался еще один удар грома, добавивший в обзорной шума. Пригодного для дыхания воздуха, казалось, не осталось вовсе -- система вентиляции не справлялась с таким огромным количеством дышащих существ. Харрис стоял, тяжело дыша, все еще подвластный очарованию зрелища.

А крысы --с помощью своих примитивных инструментов, собранных за последние несколько недель -- уже взломали лючок в трубу для подкормки.