Харрис молча кивнул. Картер разулыбался и снова ржанул.

-- Ну вот и ладушки. До скорого!

Подмигнув Лориане, он слегка пожал ее руку и направился к исследовательскому комплексу.

-- Этот тип у меня уже в печенках сидит, -- сказал Харрис.

-- Да ладно тебе. Ну, пусть воображает, что он до сих пор в бойскаутах... Это на самом деле никакого значения не имеет -- он ведь вполне приличный человек.

-- Нет, это не из-за словечек его дурацких. И не из-за того, как он ведет себя по отношению к тебе. Исследователь из него вовсе никакой, вот что плохо. Слишком много болтает; поневоле начинаешь чувствовать, что не так уж он хорош, как желал бы показать.

Лориана пожала плечами.

-- Последнее время тут слишком много сплетничают за глаза друг о друге. Я в эти штучки не играю.

-- Все сейчас на пределе, -- вздохнул Харрис. -- Мы слишком долго дожидались каких-либо ощутимых результатов от этого эксперимента, и теперь напряжение сказалось -- или только начинает сказываться и вскоре достигнет своего логического завершения.

Она вдруг подняла на него взгляд:

-- Значит, ты тоже заметил...

-- Что именно?

-- Общую напряженность. Вспыльчивые все какие-то... Я иногда просто физически эту напряженность ощущаю. Наверное, все -от этой страшенной теснотищи. Комплекс слишком уж мал.

Мысленно Харрис был, казалось, абсолютно вне их беседы.

-- Вероятно, так оно и есть, -- рассеянно сказал он.

Они прогулялись немного по краю обрыва. Чайки возносились вверх в тугих воздушных потоках; ветер уносил вдаль их пронзительно-грустные крики. Белые и серые облака плыли по чистому, голубому небу -- от горизонта к горизонту. Воздух был прозрачен и свеж.

-- Пора бы нам и назад, -- вскоре заметила Лориана. -- Я сегодня в вечерней смене. Будем отсылать пресс-релизы, или еще что-нибудь в этом роде.

Они повернули назад и пошли к приземистому строению наверху. Едва они достигли входа, солнце спряталось за тучей, и громадная серая тень накрыла их.

Войдя внутрь, Лориана мимилетно улыбнулась Харрису и заспешила в отдел "внешних сношений". Харрис побрел к себе низким, гнетуще-сумрачным коридором, слегка попахивающим сыростью и плесенью. Ярко -- как всегда, в любое время суток -- сияли флюоресцентные трубки; ясный, свежий денек, казалось, существовал лишь за стенами здания, внутри же время стояло на месте.

Вечером Харрис дежурил в обзорной с Картером, наблюдая и фиксируя развитие событий. Тишина стояла всепоглощающая. Крысы сновали взад-вперед по своим крысиным делам под односторонне-прозрачным стеклом, ни сном ни духом не ведая о наблюдателях наверху.

Подсветка контрольного участка начала понемногу угасать, имитируя наступление ночи; наблюдатели приготовили инфракрасное оборудование. Когда свет померк, активность крыс снизилась, многие из них улеглись спать. Харрис и сам то и дело зевал. В тепло натопленной обзорной камере воцарилась полная темнота, светился лишь экран инфравизора, да подсветка шкал термометров и гигрометров.

Харрис вглядывался в экран до боли в глазах. Ему казалось, что он уже улавливает некую упорядоченность в бессмысленности крысиных действий -- будто в деятельности грызунов на самом деле наличествовал некоторый смысл либо разумность.

Затем он отметил, что в крысином мирке происходит нечто необычное. Вначале крысы просто без всякой цели сновали туда-сюда, но вскоре Харрису показалось, что животные инстинктивно стремятся к некоей определенной цели. В одном из углов контрольного участка группа из полутора-двух десятков особей выстроилась в круг, мордами внутрь. Харрис подался вперед. Такого у крыс раньше не наблюдалось. Особенно поразило Харриса то, что действовали животные слаженно, в унисон, будто ведомые чем-то...

-- Странное что-то здесь происходит, -- крикнул он Картеру, наблюдавшему в другом углу обзорной за группой крыс, содержавшихся вне переполненного контрольного участка.