— Неужели у тебя не было никаких столкновений с соседями? — напористо продолжал Хельги. — Из-за той же земли, озера, охотничьих угодий — ведь население погоста растет, и всего требуется все больше и больше! Неужели не было? Не поверю!

      — Ну, были, как не быть, — нехотя признал Келагаст. — Старый Конди все к озерам нашим подбирается, что у болотины Чистый Мох. Своими их считает, леший!

      Хельги вздрогнул, услыхав об убитом старике из уст старосты погоста. А может быть… Нет, вряд ли… Не станут они на своей земле воротить такое. Да если что и натворили б — сожгли бы усадьбу, чтобы не оставлять следов, обязательно сожгли бы… Ярл покачал головой, отгоняя непрошеные мысли. Продолжал, покосившись через затянутое бычьим пузырем оконце во двор:

      — Ты считаешь те озера своими и можешь представить доказательства, так?

      — Так об этом все знают!

      — То же самое скажет и старый Конди, нет?

      — Да уж, скажет, лешина, как не сказать!

      — Так кто же вас рассудит? Соседи? Которые, может, дружбу водят больше с тобой, чем с Конди, или наоборот… Нет, не рассудят.

      — Тогда кто же, уж не…

      — Именно я, Келагаст! И уж будь уверен, не потерплю несправедливости. Оба вы — и ты, и старик Конди — для меня одинаковы. Судить буду по чести… и по закону, который не только соседи, все люди знают, от Ладоги и аж до самого Киева… — Хельги торжествующе посмотрел на весянина. Тот задумчиво жевал ус. Ярл знал — вряд ли хитрый староста согласится с ним сейчас, но знал и другое — семена сомнения уже закрались в его заскорузлую душу.

      — К тому ж кое-кто из твоих воинов может войти в мою дружину, — как бы между прочим заметил варяг.

      Келагаст покачал головой:

      — Если захотят. Потом как-нибудь… Так что с данью?

      Хельги уступил ему с житом. Не жадился, понимая — не первый раз наезжает он к веси, не нужно перегибать палку… С другой стороны, излишняя мягкость тут тоже не нужна.

      Обозные, весело переговариваясь с местными девками, обступившими их любопытной толпою, грузили на сани липовые бочонки с медом и соленой рыбой. Тощий Жердяй, сбросив на снег полушубок, распарился, таская бочонки, еле поспевая за Трофимом Онучей и прочими. Быстро темнело, и погрузку заканчивали уже при свете факелов — Хельги хотел выехать в путь спозаранку — нужно было наверстывать время. Истопили баню — ярлу было предложено первым, он отказался — не до бани было, следовало еще кой о чем переговорить с Келагастом, а тот, похоже, вовсе не собирался сейчас мыться — баню истопили для гостей.

      — Пусть моются только обозные, — незаметно шепнул Хельги верному Снорри. Тот усмехнулся — он без того не собирался позволять расслабляться дружине. Еще предстояло пережить ночь…

      Для ночлега староста предоставил крайний дом, с круглой, пылающей жарким пламенем печью в углу и стелющимся в узкое волоковое оконце дымом. Хельги кивнул, соглашаясь, и велел располагаться на ночлег. Деловито и спокойно дружинники по жребию выбрали часовых, улеглись на широкие лавки и лапник, не снимая кольчуг, не расставаясь с мечами и копьями.

      — Что так? — поднял брови заглянувший в избу Келагаст.