На улице уже стемнело. Народу прибавилось. Причем озлобленного — вижу с десяток мужиков, судя по всему, из освобожденных, которые наперебой чего-то требуют. Наши, уже со вскинутыми автоматами, полукругом охватывают эту группку. Ор стоит серьезный — громче всех надрывается мужик, которого я не видел раньше. Ну да, воняет от них, как от Севастьянова. Из цеха, значит. Сняли саперы мины.

Николаич — пожалуй, единственный, кто стоит спокойно, хотя мужик орет ему чуть ли не в лицо. Замечаю, что сбоку от «старшого» стоит веселый Филя. Такой веселый рыжий всегда перед потасовкой, он вообще не дурак подраться, мы и познакомились-то случайно — когда он из любви к искусству за меня вступился. В одиночку против трех гопов я бы точно не справился, а вот Филя уравновесил шансы.

Замечаю, что и с нашей стороны прибавление — за Вовкой жмется девчонка в замурзанном милицейском наряде. Интересное кино…

Подхожу так, чтоб не перекрывать никому направления стрельбы, если что. Николаич поворачивает голову и спрашивает:

— Вы можете помочь в одной проблеме?

— Постараюсь.

— Мне не нравится рожа вон того кента — третий слева стоит. Не пойму чем — но не нравится.

— А этот, который вам в лицо орет?

Притихший было мужик от такой беседы аж подпрыгивает и начинает орать снова, из бурной речи кроме матерщины успеваю понять только, что они тут настрадались…

Николаич кивает головой, и Филя со счастливым выражением лица выдает мужику в ухо отличный прямой. Мужика сносит, как пух ветром.

— Считать не надо! — гордо заявляет Филя.

— Этот, который мне в лицо орал, — обычный дурак. Остальные, полагаю, — тоже. Кроме этого кента — морда у него шибко грязная и противная.

Попытки мужиков с палками как-то возмутиться тут же давятся несколькими очередями в воздух над головами. Кому-то из них попадает прикладом по спине — в общем слабые они еще. После трехдневного стояния на ногах — немудрено. Через пару минут они уже стоят рядком у стены, палки валяются на месте происшествия. Одному еще и нос разбили — стоит, утирается.

— Отвечать, когда спрошу. Начнете орать опять — получите люлей. Вы кто? Ты — отвечай!

Мужик с краю смотрит исподлобья и бурчит, но достаточно отчетливо:

— Из цеха мы. Выпустили нас только что.

— Девушку чего гоняли?

— Так она мент. Нас тут менты и кошмарили. Мы решили наказать.

— Девушка была в охране лагеря? Вас кошмарила?

— Вроде была.

Остальные что-то помалкивают.

— Ты конкретно ее видел.

— Я — нет.

— Кто видел?

— Да вот Кузин вроде говорил…

— Кто Кузин?

— Вот — он.

Мужик показывает пальцем как раз на того, подозрительного.

— Стукач! А еще свой! — выдает грязный Кузин.

— «Старшой», а что вам не нравится в клиенте?

— Держится по-другому. Не как остальные. Двигается не так. Выделяется.

Вот и поди ж ты. Начинаю с опаской подходить к шеренге.

— Если кто хоть какой вред доктору причинит — пришьем вас всех. Ясно?

Мужики ежатся от слов Николаича.

— Похоже, ясно.

Осмотр коротенький выходит — морда у подозрительного вблизи четко отличается от стоящих от него справа и слева. Щипаю за щечку его и соседей.