Патриция смотрела на изысканные ароматные блюда в серебряной посуде и чувствовала, что не сможет съесть ни кусочка. Неопределенность будущего, страх за бабушку, переживания за детей действовали на нее настолько угнетающе, что у нее абсолютно не было аппетита.

Когда Раймонд уже закончил ужинать, ее еда все еще лежала на тарелке нетронутой.

– Поесть тебе не помешало бы, – заметил он. – После путешествия ты должна набраться сил.

– Нам необходимо продолжить начатый разговор, – несколько поспешно ответила Патриция.

– Пожалуйста, – согласился Раймонд. – Ты так и не объяснила мне, почему считаешь, что через пару месяцев будешь в состоянии жить вместе с детьми без тех семи тысяч долларов, которые мы высылаем вам ежемесячно.

Патриция чувствовала, что к ее щекам приливает краска, и не понимала, что с ней происходит. За несколько лет жизни с Малькольмом она научилась так ловко маскировать свои эмоции, что никто из окружающих не мог догадаться о том, что творится в ее душе. В последнее же время, а точнее, с того дня, как две недели назад они впервые поговорили с Раймондом по телефону, с ней начали происходить странные вещи.

Вот и сейчас она сидела перед ним с красным, от волнения лицом и не знала, какие подобрать слова, чтобы добиться своей цели.

– Если ты не согласишься дать мне в долг деньги, я буду вынуждена продать в Ньюпорт-Ньюсе свой дом… Снимем с детьми какую-нибудь квартирку.

Она сказала это, надеясь на то, что в Раймонде заговорит фамильная гордость Бейнзов. Его наследник не должен был скитаться по чужим углам.

Однако Раймонд промолчал.

Пожилая женщина, служанка, убрала со стола посуду с остатками еды. А через три минуты принесла десерт – фруктовое ассорти.

Патриция взглянула на разноцветное блюдо с восторгом.

– Это хоть не откажешься отведать? – спросил Раймонд, подмигивая ей.

– Не откажусь. Уж очень красиво это выглядит. – Патриция улыбнулась.

Они съели десерт, не произнося ни слова.

Затем Раймонд поднялся из-за стола и выглянул в окно. Дождь прекратился, и темные тучи, затягивавшие небо весь день, начали рассеиваться. Сквозь них проглядывало оранжевое вечернее солнце.

– Предлагаю чай на балконе, – сказал Раймонд. – Не возражаешь?

Патриция покачала головой.

Через десять минут они потягивали крепкий ароматный напиток, любуясь предсумеречными прелестями природы. Пьяняще пахло свежестью, силуэты гор на горизонте казались сказочными исполинами.

– Какая красота! – невольно сорвалось с губ Патриции.

– Вот видишь! – Раймонд окинул ее торжествующим взглядом. – Я не зря говорю, что вам следует остаться в этих местах.

– Нам неплохо живется и в Ньюпорт-Ньюсе, – парировала Патриция. Раймонд задумался.

– Я с удовольствием заглянул бы и на твою родину, – произнес он мечтательно.

Патриция на мгновение представила себе, что находится вместе с Раймондом Бейнзом в своем родном прибрежном городе, и ее сердце тревожно затрепетало.

– Вряд ли у тебя найдутся дела в Ньюпорт-Ньюсе, – сказала она, пожимая плечами.

– Почему ты считаешь, что вся моя жизнь – это только дела? – пожал плечами Раймонд.

В его темно-голубых глазах промелькнуло нечто такое, что заставило Патрицию на мгновение затаить дыхание. Она почувствовала непонятный страх и одновременно прилив желания.

– Насколько я помню, ты всегда был очень увлечен работой и посвящал ей все свое время, – пробормотала она, делая большой глоток чая.

– Это не совсем так, – ответил Раймонд.