Если лейтенант не хочет получать поощрения, есть другой способ заставить его полюбить работу и начать испытывать удовольствие от самого процесса убийства, заодно принося пользу Родине и правительству. Месть криминальных структур в отношении работника правоохранительных органов может не коснуться его лично. Заодно это поможет избавиться от дестабилизирующего элемента и носителя секретной информации.

Семагин был человеком решительным. Тем более что на карту оказалось поставлено слишком много.

Вечером Мельника вызвал Хрусталев. Проводилась очередная операция, но на сей раз лейтенанту было поручено наблюдение и лишь в самом крайнем случае – подстраховка. Хрусталев учел пожелания Мельника и уговорил его поработать еще немного, посетовав на острый дефицит людей. Мельник получил радиостанцию, прибор ночного видения и пистолет Стечкина. На белом "БМВ" с частными номерами они подъехали к дому в южной части города, напарники ушли, в засаду, а Мельник остался наблюдать. Объект должен был подъехать на джипе к шестому парадному в середине жилого массива, о чем следовало немедленно напарникам сообщить.

Наступила ночь. Джип не появлялся. Мельник несколько раз выходил из машины отлить, удаляясь к близлежащим кустам, и, вернувшись, внимательно оглядывал двор. Никаких существенных изменений там не происходило. Утром дали отбой.

Возвращаясь, спецназовцы на чем свет стоит материли бандитов, заставивших без толку ждать, а Мельник испытывал странное чувство облегчения. Что-то претило ему убивать людей и даже помогать непосредственным исполнителям. Прибыв, они сдали оружие и посидели немного, пока не начал ходить транспорт.

До дома Мельник доехал на автобусе. У своего парадного он заметил небольшое скопление людей, две машины "скорой помощи", микроавтобус с надписью "Криминалистическая лаборатория" и пээмгэшный "уазик".

– Что здесь случилось? – спросил он у старика, увлеченно следящего за входом.

– Вроде убили кого, – с интересом отозвался старик. – Не знаю пока.

Сердце Мельника заныло от дурного предчувствия. "Да нет, – подумал он, – быть того не может. Глупости." Он взбежал по лестнице и был остановлен у дверей своей квартиры хмурым младшим сержантом.

– Сюда пока нельзя, – сказал он.

– Да живу я здесь, – но сержант покачал головой.

– Мне можно! – Мельник показал удостоверение. Страж сразу убрался с дороги, завидев руоповскую корочку.

Дверь в его комнату была открыта. Мельник ворвался туда и увидел фотографа, сосредоточенно делающего снимки. Тут же присутствовал молодой человек в вареных джинсах и сером пуловере, по-видимому опер.

– Вы кто? – поинтересовался он.

– Я здесь живу, – объяснил Мельник. – Что случилось?

Говоря это, он оглядел комнату. Разобранная кровать была прикрыта скомканным одеялом. Полины не было, дочери тоже.

– Можно ваш паспорт? – попросил оперуполномоченный.

Мельник сунул ему в лицо удостоверение, чтобы тот понял, что разговаривает не с кем-нибудь, а с офицером РУОП, и потребовал ответа на свой вопрос.

– Двойное убийство, – сообщил опер.

У Мельника подкосились ноги.

– Их убили? – тупо переспросил он. То, что Полины больше нет, в голове как-то не укладывалось.

– Да, ночью, – опер помялся, он был еще молод, лет на пять младше Мельника.

На столе Мельник заметил полиэтиленовый пакет. Он взял его в руки. В пакете лежали гильзы.

– Что это? – спросил Мельник. – Гильзы были стандартные, от патрона Макарова 9х18мм.