Неладное почувствовал и Пётр. Что-то задрожало у него внутри, когда он увидел, что лошади в повозке резко дёрнули в сторону, захрапели и помчались по дороге, которая делала крутой поворот у самого начала топи.

Женщина не кричала, призывая на помощь, хотя успела разглядеть людей на дороге. Она поднялась в двуколке во весь рост, не заботясь о том, что сорвалась и полетела наземь её шляпа. Что было силы она тянула на себя поводья, и Пётр на расстоянии невольно ощутил, какие титанические усилия прикладывает она, пытаясь остановить норовистых лошадей.

— Господи помилуй! — старый Савельич беспомощно хлопал слезящимися старческими глазами.

Ситников мгновенно оценил ситуацию. Отшвырнув в сторону и Петра, и старого извозчика, он прыгнул в свою двуколку и, закричав на лошадей не своим голосом, помчался наперерез повозке мужественной незнакомки. Лошади, которых тщетно пыталась сдержать женщина, окончательно ошалели и несли, не разбирая дороги. Спустя несколько секунд Ситников, стоящий в двуколке подобно античному наезднику в боевой колеснице, выскочил на дорогу, но двуколка, с которой не могла совладать женщина, уже пронеслась мимо. Ситников что есть силы пришпорил лошадей. Пётр увидел, что расстояние между повозками неумолимо сокращается. Страшные окрики Ситникова, которыми он подстёгивал лошадей, разносились над пустошью.

Опасный поворот приближался. Ещё раз пришпорив лошадей, Ситников наклонился вперёд всем корпусом. Ещё секунда, и двуколки поравнялись. Пётр увидел, как инженер-химик протянул женщине руку.

— Прыгайте! — закричал он.

Женщина, несмотря на всё своё мужество, была страшно испугана и ничего не соображала от напряжения. Её пальцы конвульсивно вцепились в поводья.

— Прыгайте! — закричал Ситников снова не своим голосом. — Поворот! Впереди поворот! Вы не справитесь!

Глаза женщины округлились от ужаса. Наконец она справилась с собой. Беспомощно вперившись остекленевшими глазами в не менее перепуганное лицо Ситникова, она всё же отпустила поводья и прыгнула в объятия Ситникова, повиснув на его локте. Ситников втащил её в свою двуколку и резко свернул в сторону. Тем временем повозка женщины вырвалась на поворот, лошади шарахнулись в сторону от поблёскивавшей между кочками чёрной воды. Колесо двуколки угодило на камень, и повозка, сорвавшись с упряжки, рухнула вниз. Комья бурой травы ушли вниз, запузырилась чёрная вода. Замерев на мгновение, повозка стала исчезать в топи.

Уложенный в неё багаж женщины рассыпался в пыли.

Ситников облегчённо вздохнул, лишь когда его лошади остановились в стороне от дороги. Сбившаяся пелерина женщины задралась ей на шею.

— Благодарю, месье, вы спасли мою… — по-французски заговорила незнакомка. И тут она осеклась. В мертвенно-бледном лице Ситникова было что-то, что заставило её прервать высокопарную французскую фразу.

Когда их взгляды встретились, Ситников вздрогнул, словно его прошибла молния. Светловолосая полька лет двадцати восьми, с круглыми глазами цвета морской волны и очаровательными ямочками на щеках, одной рукой держалась за уздечку, другой машинально обнимала Ситникова за шею. Лишь один раз взглянув друг на друга, они мгновенно побагровели.

Ситников несколько секунд оторопело хлопал глазами, не сводя глаз с той, кого он только что нечаянно спас, а затем церемонно снял шляпу и поклонился.

— Юлиан Ситников… учитель сына его сиятельства графа Разумовского, — представился он. — К любым вашим услугам, сударыня…

— Северина. Северина Сидорович. Можете вообразить себе, я тоже учительница…

— Я знаю. Я преисполнен раскаяния, граф поручил мне встретить вас.