— Мой… родственник Виктор Вито-жинский рассказал мне о вашем с ним разговоре. Полагаю, вы осведомлены о некоторых вещах… Но сейчас мне не хотелось бы об этом говорить. Я чувствую себя, сейчас, наверное, так, как мог бы чувствовать себя матрос, сошедший на землю после длительного плавания. Я не знаю, что приключится со мной завтра. Правда, не знаю. Но сейчас мне спокойно и хорошо. Это, — она смело посмотрела в глаза своему собеседнику, — благодаря вам, Юлиан…

Ситников, краснея, дрожащими руками возился с телескопом. Никакой серьёзной поломки не обнаружилось; как и предполагала Северина, слегка сместилась линза. Он догадался, что Северина лишь нашла повод заглянуть в его лабораторию.

— Вот и готово, Северина. Хотите, взглянем на Луну?

— С удовольствием. Неспешные наблюдения за звёздным небом — то, чего мне очень не хватает уже полтора года.

— А где ваш отец, Северина? — некстати спросил Ситников.

— Погиб. Недавно, — сухо ответила Северина. — Я соврала вам, сказав, что привезла этот телескоп в подарок подруге и потому он спешно нуждается в починке. Я не расстанусь с ним ни за что на свете.

Ситникову показалось, что глаза женщины заблестели. Он пожалел о том, что обратил её к мрачным воспоминаниям.

— Давайте вынесем телескоп на крыльцо и полюбуемся небом, хорошо? — Ситников вскочил со стула и, обойдя Северину сзади, бережно взял её руку в свою и увлёк за собой.

— Вот, взгляните, — сказала она. — Этот кратер называется Коперник. А вон там, ближе к Северному полюсу, кратер Галилей.

Ситников едва взглянул на лунные кратеры и уставился на Северину.

— У вас так оживают глаза, когда вы говорите о звёздах…

Она смутилась.

— Ну вот, вы напоминаете мне о том, что я играю роль учительницы и должна занимательно рассказывать детишкам всякую всячину…

— Не прерывайте урока сейчас, Северина. Мне больше нравятся ваши глаза, когда в них отражаются звёзды, чем когда в них видны следы пролитых вами прежде слёз. Я не лукавлю, мне очень хорошо сейчас с вами… заниматься лунной географией. Скажите, откуда у вас такая тяга к астрономии?

— Когда мне было одиннадцать лет, я заболела корью и пролежала дома три месяца. Отец принёс телескоп и поставил около моей постели. Я целыми вечерами разглядывала Луну. Я мечтала и задавалась вопросом: смогут ли когда-нибудь люди поехать на Луну так же, как сейчас они путешествуют на поездах?

— Ещё бы! — оживился Ситников. — Лет через восемьдесят-сто будут изобретены космические корабли. Представьте себе огромные ракеты, которые с помощью мощных зарядов…

Северина перебила его:

— Могут преодолеть земное притяжение и пронести нас через космос, да? Я тоже заболела этой книгой, Ситников.

— Какой книгой? — не понял Ситников.

— Но вы ведь сейчас говорите о смелых предположениях Жюля Верна, его книге «Из пушки на Луну», мне тоже принёс её отец…

Ситникову снова пришёл черед удивляться.

— Вы тоже любили Жюля Верна?

Она с восторгом воскликнула:

— Да я его обожаю! Обожала прежде… — добавила она тихо.

— О, Северина, когда я прочитал в детстве «Двадцать тысяч лье под водой», я был так потрясён, что…

— Неправда, Ситников, вы не могли читать её в детстве! Она появилась всего год назад…

Ситников прикусил губу.

— Э-э… Я имел в виду, что почувствовал себя ребёнком, стоящим на пороге открытия мира, когда читал её.