— Господи, сколько времени прошло! — воскликнул он. — Такое чувство, будто ничего не изменилось. Нет, нет, вспомнил! Здесь раньше были только пустыри, одни сплошные пустыри. А ещё раньше… Да, леса, где охотились Разумовские, были намного раньше. Боже, у меня всё перепуталось в голове…

Пётр потрясённо опустил камеру.

— Но, Ситников, — пристыженно забормотал он, — это же гениально… А что, эта машина работает на обычном бензине?

— Нет, бензин обладает слишком малой энергоёмкостью. Здесь нужно кое-что посильнее. Уран.

— Домой. Домой, домой, уходим отсюда, — заойкал Свисток; впрочем, внимания на него никто не обратил.

— Уран? Подождите, Ситников. Вы хотите сказать, что это ядерная машина, чёрт бы её побрал?

— Ты не выключай камеру, Пётр, снимай. Нет, это не ядерная машина, чёрт бы её побрал. Она работает на электричестве. Но мне понадобился ядерный реактор, чтобы создать напряжение. Ей нужна мощность в одну целую двадцать одну сотую гигаватта.

Пётр недоумевающе дёрнул плечом. Он почувствовал, как внутри нарастает обида. Определённо, заклинание Ускорения, равно как и всё, чем занимался Пётр в школе номер семь, выглядело для Ситникова такой же несерьёзной детской блажью, как для Петра — альбом с вырезками о группе «Краски» его двоюродной сестры Гражины. Но, похоже, инженер-изобретатель доверял только своему уму и своим рукам и начисто отказывался от всех магических уловок.

— Послушайте, Ситников, — до Ларина Петра начало наконец доходить ещё кое-что. — Если я правильно понял, то… то это вы украли партию урана на заводе этого… Как его…

— Да, — Ситников нисколько не удивился словам подростка. — Только не на самом предприятии, а у этих идиотов, исламистов. Они хотели его продать или обменять на пару зенитных установок. Они хотели у меня проконсультироваться о транспортировке, я пообещал им пару дельных советов, но вместо этого подсунул им ящик, набитый всякой отработанной порошковой дребеденью.

Инженера, как истинного учёного, эти подробности явно не интересовали.

— Выключай пока камеру и переодевайся. Я взял ещё один шлем и защитный комбинезон.

Ларин Пётр натянул противорадиационный комбинезон поверх джинсов и жилета, сверху надел защитный шлем с полупрозрачным стеклом и противопылевым фильтром. Если бы сейчас их увидела какая-нибудь случайно проходящая мимо бабка, она неминуемо подняла бы крик о том, что в Питере высадились пришельцы из космоса.

Ситников вытащил из-под сиденья ящик с надписью, судя по всему предостерегающей от небрежного знакомства с ураном, и открыл крышку. На поролоновой прокладке ящика было установлено несколько прозрачных стеклянных сосудов, из которых торчали тонкие длинные стержни. Ситников осторожно взял в руки один из сосудов и подошёл к машине времени. Он отвернул крышку большого цилиндра и опустил туда сосуд. После того как инженер повернул его по часовой стрелке, стержень упал в приёмное устройство реактора. Ситников с облегчением вытащил опустевшую склянку и снял шлем.

— Всё, теперь уже неопасно, — сказал он, вытирая пот и направляясь к фургону.

Изобретатель сунул стекляшку назад в ящик и закрыл крышку. Пётр снял шлем и положил его на сиденье машины. Ситников покопался в фургоне и вытащил небольшой пластмассовый чемоданчик.

— Ну вот и все. Чуть не забыл своё лекарство. Кто знает, что там — в будущем, — озадаченно пробормотал он, швыряя чемоданчик обратно в машину. — У меня всё же аллергия.

— Подождите, Ситников, — заикаясь, выговорил Пётр. — Вы что, отправляетесь в будущее?

— Совершенно верно.