Трёп Нирал вскочил, метнулся в угол, достал из ниши в каменной стене какой-то серый булыжник и сильно на него подул. В воздух взметнулось облако едкой пыли, Трёп дважды чихнул, потряс головой, вытряхивая пыль из волос, обтёр кристалл подолом рубахи и осторожно водрузил на стол.

Кристалл напоминал мелко огранённый алмаз размером с футбольный мяч. Он сверкал и искрился в солнечном свете, падавшем на него сквозь полукруглое входное отверстие пещеры, бросая на закопчённые стены и потолок разноцветные радужные блики. Пётр подумал, сколько должно было пройти лет, чтобы такая красивая, блестящая, скользкая штука покрылась таким толстым слоем пыли, и решил, что Властимир Могучий действительно не слишком интересуется происходящими на Островах событиями.

Маг простёр над кристаллом сухую жилистую руку и вдруг снова опустил её на колени.

— Выслушай меня, Ларин Пётр, — сказал он сурово. — Выслушай внимательно и хорошенько запомни то, что я скажу. Тебе должно быть известно, что я давно сложил с себя полномочия Верховного Мага Островов и удалился от дел. На то у меня были причины — поверь, весьма веские. Я дал страшную клятву более никогда не вмешиваться в дела людей, и я не собираюсь её нарушать. Если это будет возможно, я помогу тебе вернуться к твоим друзьям, но я и пальцем не пошевелю, чтобы посодействовать выполнению ваших планов, какими бы они ни были. Если вы затеваете очередную драку, я не приму в ней участия ни на вашей стороне, ни на стороне ваших врагов. Я ничего не хочу об этом знать, понимаешь?

— Понимаю, — сказал Пётр. — Мне говорили, что вы больше не практикуете. И я прошу прощения за то, что нарушил ваш покой.

— Прощения должен просить не ты, а он, — буркнул чародей, сердито ткнув пальцем в сторону Трёпа Нирала. — Ты явился сюда не по своей воле.

Трёп Нирал придал своей неумытой физиономии виноватое выражение, однако стоило лишь Властимиру Могучему от него отвернуться, как он с самым заговорщицким видом подмигнул Петру.

Между тем чародей снова простёр над магическим кристаллом свои костлявые ладони, нахмурился, сосредоточиваясь, и слегка пошевелил пальцами. Кристалл вспыхнул ослепительным зеленоватым светом, а потом на нём появилось изображение.

Пётр увидел синюю океанскую гладь, а на ней — сцепившиеся, как три репейника, корабли. Посередине этой беспорядочной кучи вант и парусов находился уцелевший корабль морских пиявок, на мачте которого развевался рваный чёрный флаг с изображением перекрещённых кирки и лопаты. С правого борта к нему прилепилась «Каракатица» с проломленным бортом, а с левого — полузатонувшая посудина гномов, мачты которой были наклонены под углом сорок пять градусов к поверхности воды. Вокруг, покачиваясь на волнах, плавали обломки и какой-то мусор. Корабли медленно дрейфовали, крепко связанные друг с другом прочными абордажными канатами. Пётр ожидал увидеть на палубах сцепившихся в смертельной схватке людей и гномов, но палубы были пусты. «Неужели они все друг друга перебили?» — ужаснулся Пётр, но тут Властимир Могучий снова шевельнул пальцами, изображение кораблей удалилось, и он увидел шлюпки, кругами бороздившие океан.

Здесь были все три шлюпки с «Каракатицы», а также пять или шесть утлых челноков с кораблей морских пиявок. Все они были набиты битком и ощетинились баграми и пробковыми спасательными кругами. Гномы гребли вручную; их сморщенные лица покраснели от усилий, косматые бороды развевались на ветру. На носу знакомой белоголубой шлюпки стоял целый и невредимый капитан Раймонд. Он смотрел в подзорную трубу, обводя ею горизонт, и что-то бормотал, обращаясь к одноглазому гному, стоявшему рядом с ним. Гном был одет в грязный и засаленный камзол из акульей шкуры и крепкий медный нагрудник, давно нуждавшийся в чистке.