Этот кто-то оказался двухметровым гигантом, с головы до ног закованным в чёрную стальную броню. Броня маслянисто поблёскивала в свете фонарей, и Пётр заметил, что на ней дрожат мелкие капельки осевшего тумана. Гигант тяжело ступил на палубу, и та застонала под его тяжестью. Вслед за первым гигантом через фальшборт перебрался второй, за вторым — третий.

Они были одного роста, и доспехи их тоже выглядели совершенно одинаковыми. Только у того, кто первым поднялся на борт, на чёрном стальном наплечнике ярко поблёскивали две латунные полоски, здорово похожие на сержантские лычки. Двое других держали в руках длинные металлические трубки, и Пётр с удивлением разглядел торчавшие сбоку этих трубок плоские чёрные штуковины, напоминавшие обоймы. Такая же трубка, только немного покороче, была намертво прикреплена к левому предплечью «сержанта», как мысленно окрестил верзилу с нашивками Пётр.

Забрала чёрных конических шлемов были опущены, и Пётр невольно вздрогнул, разглядев тлеющие в их чёрных прорезях красноватые огоньки глаз. Если внутри воронёных доспехов скрывались люди, то это были, судя по всему, очень странные и неприятные типы. Да и поведение капитана Раймонда красноречиво свидетельствовало о том же: грубоватый капитан был сама предупредительность и буквально расстилался перед закованными в железо гостями.

— Кх-уда следуете? — не утруждая себя приветствием, кашляющим металлическим голосом спросил «сержант».

На капитана он при этом не смотрел. Недобрые огоньки, горевшие в прорезях шлема, неторопливо обшаривали замершую по стойке «смирно» шеренгу матросов. Двое других молча стояли у него за спиной, держа свои страшные трубки наперевес.

— На Тубангу, господин Старший Морской Гвардеец, — торопливо ответил капитан, сгибаясь в угодливом поклоне.

— Гх-руз? — по-прежнему не глядя на него, прокашлял господин Старший Морской Гвардеец.

— Китовые кожи и сельскохозяйственные орудия, господин Старший Морской Гвардеец, — отрапортовал капитан, сопроводив свои слова новым поклоном.

— Пх-редъявите судовую роль.

Капитан был готов к этому требованию. Свёрнутый в трубку список экипажа уже торчал из-за левого отворота его расшитого потускневшим серебром жилета. Теперь капитан с готовностью выхватил его оттуда и протянул чёрному латнику. Гвардеец небрежно принял у него свиток, развернул мятый, засаленный пергамент и бросил на список всего один мимолётный взгляд.

— Здесь значится двадцать чх-еловек, — проскрежетал он, — а в строю дх-вадцать один. Кх-то лишний?

Спрашивая про лишнего, он немного приподнял левую руку, а вместе с ней приподнялся и ствол прикреплённой к предплечью зловещей трубки. Похоже, господин Старший Морской Гвардеец привык обходиться без лишних церемоний. У Петра похолодело в животе и ослабели колени, а Свисток у него в кармане дёрнулся, как от удара током.

— Не лишний, — торопливо заговорил капитан, — совсем не лишний, господин Старший Морской Гвардеец! Это юнга. Я взял его на борт неделю назад, на Сератонге. Видите ли, господин Старший Морской Гвардеец, у меня там живёт троюродный брат, и этот мальчишка — его сын. Брат очень просил приставить мальца к морскому ремеслу, и я не мог отказать ему в этой просьбе. Всё-таки родственник…

— Пх-очему не внесли в судовую роль? — дребезжащим голосом перебил его гвардеец. — Это нарушение установленного пх-орядка.

— Виноват, господин Старший Морской Гвардеец, — кланяясь как заведённый, скороговоркой забормотал капитан, — как есть виноват! Не извольте гневаться, но мальчишка оказался сущим дураком, абсолютно неспособным к морскому ремеслу. Я думаю списать его на берег в первом же порту.