— Будет исполнено, господин Старший Морской Гвардеец, — с очередным поклоном пообещал капитан Раймонд. — Не извольте беспокоиться.

— Я никогда не беспокоюсь, — заявил чёрный латник, и это было похоже на правду. — Сами бх-еспокойтесь.

— Так точно, господин Старший Морской Гвардеец.

Всё было сказано, но гвардеец почему-то медлил, как будто чего-то ждал. Капитан вдруг засуетился, хлопнул себя по лбу, по локоть запустил руку в карман своих коротких кожаных штанов, вынул оттуда тяжело звякнувший кошелёк и опустил его в протянутую железную ладонь. Гвардеец не шевельнулся. Капитан посмотрел на него, вздохнул, крякнул, полез в другой карман и положил рядом с первым кошельком второй, побольше и потяжелее.

— Пх-риятного пх-утешествия, — с явной издёвкой пожелал гвардеец.

Он повесил оба кошелька на специальный крючок у пояса. Пётр заметил, что крючок отполирован до блеска — очевидно, гвардеец частенько вешал на него самые различные кошельки и мешочки со звонкой монетой. Кивнув своим молчаливым подчинённым, чёрный громила стал спускаться по трапу, громко лязгая железными подошвами по железным ступенькам. Пётр мысленно пожелал ему свалиться в воду, но тот, конечно, никуда не свалился — через несколько секунд стало слышно, как он с грохотом и лязгом спрыгнул на палубу своего судна.

Двое других гвардейцев всё так же молча последовали за своим командиром.

— Разойдись, — негромко скомандовал капитан Раймонд, растирая натруженную поклонами поясницу. — Приказываю всем выпить по кружке рому! Всем, кроме юнги, черт бы его побрал, — поправился он и вынул из кармана неразлучную трубку.

Внизу, у самой воды, раздался глухой металлический рёв. Покинув разбредающийся строй, Пётр подбежал к самому борту и перевесился через него. Он понимал, что это опасно, но знал, что не успокоится, пока не увидит судно гвардейцев.

И он его увидел.

Оно было низкое, широкое и уродливое, целиком склёпанное из ржавого железа со следами серо-зелёной краски. Зализанная, как башня танка, палубная надстройка слепо таращилась в туманную мглу узкими амбразурами, прорезанными в толстой броне, единственная мачта была заметно наклонена назад, а на плоской железной палубе неправдоподобно ровными рядами стояли чёрные фигуры гвардейцев. Они застыли в совершенно одинаковых позах, неподвижные, как манекены, и держали наперевес свои длинные стреляющие трубки.

Утробный рёв перешёл в мерный рокот, вода за кормой стального корабля вскипела, и над ней знакомо потянулся сизый дымок. Металлическая посудина легко отчалила от борта «Каракатицы» и пошла, вспенивая чёрную воду, прямо на стену тумана. Пётр широко распахнул глаза, увидев, что туман, до этого неподвижно стоявший на месте, начал пятиться перед кораблём гвардейцев с такой же скоростью, с какой тот удалялся от «Каракатицы». А следом за ржавой посудиной, держась от неё на одном и том же расстоянии, шла вторая стена тумана. Вот она наползла на «Каракатицу», разом приглушив звуки и заставив померкнуть огни фонарей, и вскоре судно капитана Раймонда опять погрузилось в мутный серый кисель.

— Дьявольские солдаты, — послышался над ухом у Петра усталый голос капитана. — Дьявольские корабли… Слышал, как рычит демон, сидящий внутри этой ржавой жестянки? Видел дым, который валит у него из ноздрей? Он воняет пеклом — вот что я тебе скажу.

— Это не демон, — осторожно возразил Пётр.

— Демон, демон, — сказал капитан. — Кто же, если не демон? Где это видано, чтобы железо плавало по воде? И этот туман… Они всегда приходят в тумане.