В улжаре хранился самый странный набор, какой я когда‑либо видел. И самый дорогой. Ни одной стальной вещицы в нем. Все делалось ювелиром или огранщиком.

– Беру. Прям счаз и беру. За такое десять квадратных не жалко. Малек, помоги одеть.

–Да, Многодобрый. Как пожелаешь, Многодобрый.

Слышу не мальковый голос.

И вижу здоровенную черную пятерню. Типа, сначала монеты, потом товар.

Ну, мне по барабану: сначала товар или потом. Расплатился, опять обновку примерить наладился, а хозяин лавки канючит: свою рану посмотреть просит.

Посмотреть‑то можно, вот только дела у меня важные и неотложные. Нортор у меня ненакормлен. Да и в моем брюхе акция протеста начинается. Время ужинать, а жратвой пока не пахнет. Если торговца за жратву не считать. Нортор о чем‑то таком намекал в начале разговора. Можно уточнить, если что.

Обо всем этом я и сообщаю черному мужику. Тот опять стремительно сереет. Но мужик он настырный и не из самой трусливой десятки. Короче, договорились. За срочную, неурочную консультацию и моральные издержки двойная плата. Согласен отзвени, если нет, мы в кабак пошли.

Юмористом покойный ильт был. Из тех, кто черный юмор любит. И только так шутит. А как другим после таких шуток жить, ему по фигу. Вот подколол он мужика… чуть ниже и мужиком тому не быть, а чуть выше не жить тому. И осколок в ране оставил, скорее всего. Если за пять сезонов она зарасти не смогла. А лекари, к которым черный потом ходил, не очень в такую рану хотят соваться. Опасаются здесь брюхо с помощью ножа лечить. Да и поди, найди там осколочек, без рентгена. Я и сам не сразу нашел. Если б ни знал, что он должен быть, фиг бы чего обнаружил. Чуть больше ногтя осколок. И не железо стекло. А я с металлом привык работать. Пока приловчился, пока сообразил, что к чему, всю ненормативную вспомнил.

– Это же ильты, господин. Они железа не любят, – тоном эксперта сообщает Малек.

– Ты лучше дверь придержи. А то зайдет кто‑нибудь… помешает.

И застанет Леху Серого в очень интимной позе. А рядом мужика со спущенными штанами. И кто поверит, что идет процесс лечения?…

– Господин, кто станет заходить? Пока мы здесь никто не…

– А если кто‑то да, то мы его Кранту скормим. Так что ли?

– Как прикажешь, нутер.

На полном серьезе, кстати, сказал. Кормить нортора надо регулярно, тогда и он шутки станет понимать.

Хорошо хоть у Малька проблем с юмором нету. Пошел и дверь на засов закрыл.

А хозяин лавки, прям, очень обрадовался, когда я про операцию заговорил. Серо‑буро‑пятнистым стал. И заблеял чего‑то. Типа, может само рассосется, если травок каких попить? Или, может так оставить?…

– Можно и оставить. Вот только как ты с больным брюхом на бабу лазишь?

– А я…

Мужик вздохнул и засмотрелся на шкаф с оружием. И чего нового он там увидел?

– Что, никак? Совсем никак за пять сезонов?!

Еще один вздох.

Честно говоря, такому воздержанию можно только посочувствовать.

– Ну, мужик, ты и влип. А жена чего говорит?

– Плачет. И первая плачет. И вторая. Просят третью взять, если я ими не доволен.

– Да хоть десятую бери! Но пока в тебе осколок, на баб только смотреть можно. Да и то, не сильно напрягаясь.

Еще раз приложил ладонь к его животу. Закрыл глаза, всмотрелся  . Сначала канал различил, по которому осколок вглубь тела уходит, потом и сам осколок. Если оставить как есть, то еще пару сезонов мужик поживет. Может быть. А потом лавка достанется другому хозяину.

– Кстати, у тебя дети есть?

Оказалось, трое.