«Вряд ли комиссар помнит эту историю, — подумал Анри. — Тоже референты приготовили».

Здесь он ошибался. Историю комиссар помнил. Хотя бы потому, что он и был одним из тех незадачливых сопляков. С тех пор не было на всем юге Франции полицейского, более умеренного, аккуратного и осторожного. Так что у комиссара имелась своя причина переваливать ответственность на агента.

— Так что же делать, Анри? У вас есть идеи?

— Да, у меня есть идея. Надо пригласить русских полицейских.

— Зачем? — не понял комиссар.

— Пусть сами его арестуют. Дальше — дело суда.

— И мы остаемся в стороне… — задумчиво произнес комиссар. — Что ж, это хорошая идея.

Он настороженно глянул в строну кухни. Мошкарин что-то беспечно насвистывал. Заразился на берегу мотивом «на речке, на речке, на том бережочке».

— Да, месье комиссар, — сказал Перес. А про себя: «Старый трус. Все-таки сделал все так, чтобы при случае свалить на меня».

— Сколько вы работаете, Анри? — доброжелательно спросил комиссар.

— Третий год.

— А вы неплохо соображаете. Далеко пойдете… Срочно отправьте им приглашение. Все расходы берем на себя.

Последнюю фразу комиссар произнес с вернувшимся к нему самодовольством. Решение по расходам — самое важное в любом деле — он принять мог. Многолетняя осторожность сделала свое дело: казной комиссар распоряжался.

Ждать кофе он не стал. Когда Мошкарин вышел из кухни с подносом, Анри, срывая злость, ударил по подносу кулаком снизу.

Не рассчитал: весь кофе вылился на кремовый пиджак агента Переса.

— Постирать? — вежливо предложил Мошкарин.

Весна в этом году в Петербург пришла поздняя. Еще в апреле лежали сугробы, то подтаивало, то снова замерзало, и хитом сезона в убойном отделе стала история о сосульке-убийце. Известного предпринимателя нашли мертвым в проходном дворе. Смерть наступила в результате удара тупым предметом по голове. Поскольку бизнесмен оказался тесно связан со Смольным, шухер поднялся нешуточный. Два дня — вернее даже, двое суток — весь отдел стоял на ушах. Пока не выяснилось, что предпринимателя убила сосулька, которая к моменту обнаружения тела успела благополучно растаять.

А через неделю подполковник Егоров, слышавший звон краем уха, влетел в кабинет оперов с требованием срочно представить все материалы об убийце по кличке Сосулька…

…Потеплело только к майским, зато мгновенно и сильно — слякоть высохла буквально в три дня, зацвела черемуха, обезумели птицы, и окна кабинета Сан Саныча были распахнуты настежь. Тем более что в кабинете было изрядно накурено: обсуждать французскую историю собрались все.

— В общем, короче, еще раз, если чего еще не понятно: просят прислать людей для совместного задержания, — Сан Саныч отложил распечатку электронного письма, составленного по-русски, но с большим количеством ошибок.

«Агент» назывался «эгент», «яхта» — «йактой», «суд» — «сут». Особо посмеялись над последним словом.

— Сами, значит, не могут? — резюмировал Шишкин.

— Могут. Но не хотят. Потому как Троицкий у них гость фестиваля. Шибко официальный.

— Задницу свою прикрывают, макаронники, — съехидничал Любимов.

— Лягушатники, — поправил его Шишкин.