Самолет касается льда неровного, единственного среди гряд торосов, поля. Грохот, треск сломавшегося шасси, отрывается крыло. Уилкинс и Эйельсон остаются живыми. Обломки самолета, дикие нагромождения вздыбленного льда, а кругом сотни километров белого безмолвия. Но мужество не оставляет этих людей. Из частей самолета они строят нарты, грузят продукты, спальные мешки, остатки горючего и продолжают путь к земле. Ценой невероятных усилий они продвигаются по зыбким льдам. Чем ближе земля, тем тяжелее путь, тем больше разводий. Через две недели пути Уилкинс и Эйельсон выходят на землю у мыса Барроу.

После смелых, но неудачных попыток опытных и признанных миром исследователей долго никто не осмеливается проникнуть в эту таинственную и недосягаемую область нашей планеты.

Каких только легенд не ходило о «полюсе недоступности»! Одни утверждали, что там, за хаосом льдов, находится огромная суша, так называемая Земля Гарриса. Другие говорили, что там нет и признаков земной тверди, что этот район является не только «полюсом недоступности», но и «полюсом безжизненности», где царят холод и льды, и все живое, попавшее туда, неминуемо должно погибнуть. Третьи уверяли, что за ледяными барьерами существует настоящая земля обетованная с богатой флорой и фауной, с мягким климатом, населенная народом, некогда покинувшим северо–восточную оконечность Азии — племенем онкилонов.

Особенно настойчиво выдвигал свою гипотезу о существовании большой земли (1300000 квадратных километров) в полярном бассейне американский ученый Роберт Гаррис. Центр этой земли, по его расчетам, основанные на теории так называемых котидальных линий равных высот приливов и отливов океанских вод, понижающих при встрече в открытом океане с сушей высоту приливных волн, должен был находиться где–то около 83° северной широты и 150° западной долготы.

Жажда исследований и открытий коснулась и нас — советских полярных летчиков. К тому времени мы накопили уже большой опыт полетов в сложных условиях Центрального арктического бассейна, достаточно изучив коварные свойства дрейфующих льдов, условия возможной автономной жизни и деятельности человека в царстве белого безмолвия. К тому же богатая история русских географических открытий в Арктике, с которой мы все были хорошо знакомы, и тесные контакты с крупнейшими советскими учеными — академиком Владимиром Афанасьевичем Обручевым, профессорами Владимиром Юльевичем Визе, Николаем Николаевичем Зубовым — привели нас к однозначному решению: на «полюсе недоступности» должен быть поднят флаг нашей Родины.

И наш экипаж летающей лодки СССР-Н-275, во главе с командиром Иваном Ивановичем Черевичным, начал глубокую и тщательную подготовку к штурму «полюса недоступности». Личные тренировки, слетанность и сработанность экипажа, его психологическая совместимость, подбор снаряжения, оборудования, карт, средств транспорта, питания, обмундирования, научной аппаратуры, разработка методов самолетовождения, способов определения и выбора пригодных льдин для посадок самолета — все это стало нашей первостепенной заботой. Успешность экспедиции и ее безопасность во многом зависели от навигаторского искусства, и мне, как ее штурману, предстояло серьезное испытание.

Для нас было совершенно ясно: только опыт и отличное техническое снаряжение можно противопоставить суровым законам Арктики. Много было противников нашей экспедиции, которые, указывая на неудачи западных исследователей, считали штурм «полюса недоступности» технически необоснованным, обреченным на гибель, называя это даже преступной авантюрой, которая приведет лишь к подрыву престижа Советского государства.