Но случилась перестройка… На заводе стали задерживать зарплату. Раз, два, три… Костина жена начала пилить: «Иди в кооператив, иди в кооператив». Задумал было Костя сам открыть кооператив по ремонту автомобилей, благо машину знал, руки при нем, но отказался. Поговорил с мужиками на заводе, те: «На хрена нам корячиться, там зарплаты твердой нет». Костя им: «Так и здесь нет!». А они: «Здесь есть, но ее задерживают». Сунулся Костя в исполком — мол, дайте помещение, Ему столько всего наговорили, столько бумажек велели собрать, что пришел домой «рабочий человек», послал жену к «такой-то матери», чуть не побил, так, толкнул раза два, и запил на неделю.

Тут как раз уборщица в кооперативе Аксельбанта прослышала, что Осипов ищет водителя для отца. А Костя Кукушкин был ей дальним родственником, из той же деревни. Она-то сама перебралась в Москву по лимиту еще лет тридцать назад, на АЗЛК. С родней продолжала общаться, когда в деревню по весне ездила картошку сажать. И как только Костя подрос, в армии отслужил, она предложила парню в столицу ехать. Сначала пристроила его учеником фрезеровщика к себе на завод, а потом пошел Кукушкин своей дорогой. Но родственных связей с тетей Машей не утратил. Она-то и привела его к Осипову.

Костя был уже четыре дня, как из запоя вышедши, свеж, улыбчив и с комплексом вины. Вадиму же показался застенчивым, скромным и тихим. Словом, стал Кукушкин персональным водителем Михаила Леонидовича. Работа нравилась — говорили с ним вежливо, матюгами не подгоняли, обедом часто за столом с хозяевами кормили. Особенно нравилась Косте Илона Соломоновна — такая деликатная, лишний раз побеспокоить боялась. Все с «пожалуйста» да «извините», или «если вам не сложно».

Хотя, конечно, смущало Кукушкина, что должен он на евреев горбатиться. Но, с другой стороны, Кобзон вон тоже еврей, а как поет! И тетя Маша говорила, что не важно это, главное, чтобы денег платили и не обижали. А ему платили. И совсем не обижали. Даже разговаривали с ним разговоры разные. Как с равным. Много интересного Костя для себя узнал, пока Михаил Леонидович с ним ездил. Даже пару книжек, что тот посоветовал, прочитал. Понравились.

— Ну как, хорошо в Америке, Вадим Михайлович? — начал Костя, не успев тронуть машину с места.

— Нормально! — Вадим еще не отошел от суеты по распихиванию чемоданов и коробок по машинам Автандила и Игоря Стольника. Друг и юрист с фирмы приехали ветретить Осиповых-младших с большой радостью. Первый, потому что друг. Второй, поскольку очень ждал приезда Вадима — Кашлинский уже достал его своей надутой самодовольной рожей и полной профессиональной безграмотностью.

— А как у них с бензином? Большие очереди?

— Да нет у них очередей! Заправки на каждом углу. Если хоть две машины колонку ждут, сразу едут на другую.

— Вот здорово! А я сегодня четыре часа ночью простоял. Два часа ждал, пока бензин привезут, а потом еще два — пока мой черед подойдет!

— Ну, молодец! — не столько похвалил Вадим, сколько постарался дать понять, что тема закрыта.

— Зато заправил и бак, и запасной бак, помните, какой я сварганил?

— Помню.

— И еще пять канистр. Кстати, одна подтекает. Надо бы новую купить.

— Купи.

— Это не решение проблемы. У нас никогда бензина без очереди не будет. Никогда! Надо в Америку перебираться!

Последняя фраза ударила Вадима по больному месту. Не для того он столько мучался в сомнениях по этому поводу, чтобы сейчас выслушивать нравоучения от деревенского парня, возомйившего себя специалистом в области… Да во всех областях!

— В Америку, говоришь, перебираться?! Дома надо научиться работать! Дома!! — Лена удивленно взглянула на мужа, — тот почти кричал.