— Ну, это кто ж спорить станет, — Вадим решил прекратить бессмысленный разговор.

— Выпить хочешь? — не дожидаясь ответа, Олег налил себе виски.

— Нет, ты же знаешь, я за рулем, — Вадим с некоторой завистью смотрел, как Олег с блаженным видом опорожняет бокал. Кстати в Америке никому в голову не пришло бы пить виски из бокала для шампанского. А у нас — пожалуйста, какая собственно разница?

— Ух! Хорошо! Это я за нашу удачу выпил!

— Кстати, к вопросу об удаче. Ты как к подонкам относишься?

— Ты это, Вадим, к чему?

— Ак тому, что Кашлинский в первый же день по радио ГКЧП поддержал. Хотел успеть выслужиться.

— Ну от него этого вполне можно было ожидать. Чего здесь странного? — Олег не забыл, как перепугался в первые часы путча. А потом решил, что пусть и будут неприятности, но в стороне он оставаться не станет. Позвонил своему старому приятелю, тот держал кооперативное кафе, и сказал, что надо действовать. «Как?» — спросил приятель. «Я готов оплачивать еду, чтобы ты ее к Белому дому отвозил» — замирая от собственной смелости, сообщил Аксельбант. «Принимается, — ответил приятель-кооператор, — ты сегодня уже четвертый с таким предложением звонишь. Считая меня, — пятый. Я думаю, человек сто-сто двадцать мы прокормим». Вспомнив этот разговор, Аксельбант с какой-то особой неприязнью подумал о Кашлинском.

— Я вот что хотел бы. Запретить ему здесь появляться. Сказать охране, чтобы не пускали. И все! Но без тебя я не имею права.

— Во-первых, имеешь. Ты хозяин своей фирмы. А то, что часть ее в моем подвале сидит, значения не имеет. Во-вторых, я — за! — Олег хитро улыбнулся. — Заодно и ряд других проблем решишь. А ты, Вадик, хорошо соображаешь, — Олег рассмеялся. Виски разлилось по организму, было тепло и приятно. И что бы там он ни провозглашал, очень приятно, что путчистам надавали по заднице.

Вадим вышел от Аксельбанта и тут же увидел Юлю.

— Привет! Рада, что ты здесь. Поговорить надо, — в тоне Юли особой радости не чувствовалось, интонации были сугубо деловые.

— Ну, говори. Я весь внимание.

— Давай выйдем на улицу. Здесь много ушей.

— Там жарко.

— Жарко вчера и позавчера было у Белого дома, — Юля уже двигалась в направлении лестницы. Вадим послушно следовал за ней. Когда Юля поднялась на пару ступенек, Вадиму пришлось — без умысла! — вспомнить, какие у нее классные ноги!

— А ты там была?

— Там были все порядочные люди. Все! А вот тебя я там не видела!

— Может, в толпе не заметила? — решил отшутиться Вадим.

— Ага, Сашку заметила, Игоря заметила, а тебя, маленького, щупленького, нет, — Юля отошла на несколько шагов от входа в подвал и остановилась. Каблучки сразу стал затягивать расплавленный асфальт, но она на это не обращала внимания. — Мне надо знать, ты там был?

— Вчера умерла бабушка Аня…

— Ой, извини, я не знала, — тон Юли изменился, как по мановению волшебной палочки.

— А позавчера я сделал все, что мог и должен был сделать. Не спрашивай что, все равно не скажу. Но поверь, немало, и рисковал прилично.

— Правда?

— Правда. А почему ты спрашиваешь?

— Ты знаешь, что Кашлинский выступил по «Маяку» и поддержал ГКЧП? — Глаза Юли пылали ненавистью.