Рядом был всегда больной, сколько она себя помнила, вечно недовольный всем и вся отец. Два года назад, после смерти мамы, он совсем скис. А еще трехлетний сын Яшенька, росший без отца. Тот и раньше-то не очень помогал, а теперь, когда она приехала из США, посчитал, что с ее «миллионами» алименты вовсе не надобны. После окончания с красным дипломом юрфака МГУ Катя трудилась, а скорее, числилась в штате института проблем газификации без малого пять лет. Тихая заводь, работа неинтересная, зарплату задерживают постоянно. На эти копейки прожить в новых условиях просто невозможно! А еще поток негатива с экрана телевизора. И подруги — замотанные, задерганные, озлобленные, раздражительные и раздражающие. Достало! Все достало! Катя решила, что пора все менять. Коренным образом.

Когда в телефонной трубке раздался раздраженный, торопливый голос Вадима, Катя струсила: «Может, и к лучшему! Быстрее откажет, быстрее успокоюсь. Значит, не судьба!»

— Вадим, я бы хотела уйти из науки и работать у тебя!

— Господи! Хоть кто-то звонит не с просьбой или проблемой, а с предложением! — Тон Вадима резко поменялся, стал приветливым.

— Я серьезно. Ты же знаешь, что я защитилась, пусть и по теоретическому вопросу, но худо-бедно все-таки кандидат. У меня хороший английский, — Катя тут же внутренне вздрогнула: последние слова прозвучали после истории с тоефлом бестактно. Но Вадим, вроде, никак на них не отреагировал. — Словом, я хочу попробовать себя в практической деятельности.

— «Аркадий, не говори красиво!» — Вадим рассмеялся. — Деньги? Зарабатывать хочешь?

— И это тоже. Но не только и не настолько. Мне надоело делать то, что никому не нужно. Я тут вспомнила твой рассказ о благодарных глазах клиента. Знаешь, захотелось посмотреть в них.

— Ну, Катюш, это не про бизнесменов. У них благодарные глаза бывают в одном случае: если ты сделал для них работу и не просто денег не взял, а еще им приплатил.

Вадим пришел в прекрасное расположение духа. Катин звонок означал многое. Получается, что его затея с фирмой работала не только, грубо говоря, «на карман». Это было и так ясно по постоянно увеличивающимся доходам. Она становилась привлекательной в принципе. Привлекательной даже для тех, кто считал науку святыней, а адвокатский труд — разновидностью сферы обслуживания. Что-то подобное он слышал от Кати в Америке, и не раз.

— Осипов, не наговаривай на себя. Ты не тот человек, который будет работать только за деньги. Ты тщеславен!

— А ты?

— Я тоже. Но не настолько. Ладно, я серьезно. Тебе юристы нужны?

— Да, нужны. Но, Катя, я ведь могу тебе предложить только должность ассоциатора. Ты же не адвокат.

— Кстати, а с приемом в адвокатуру помочь сможешь?

— Думаю, да. Так на ассоциатора ты согласна?

— А какая зарплата?

— Now you talk business! Сколько ты хочешь?

— Тысячу рублей, — Катя чуть не поперхнулась, называя сумму. В институте она получала двести пятьдесят.

— Это реально. Заезжай ко мне завтра! — Вадим продиктовал телефон офиса и назначил время. Адрес Катя должна была узнать у секретаря. На его диктовку Вадим тратить время не мог.

Василий Петрович Самойлов, директор Института государства и права Академии наук, тот самый Самойлов, который несколько лет назад звал Вадима на работу младшим научным сотрудником, позвонил буквально через пару минут после Машинской.