Молча выслушав поздравления, Блу присела на край кровати леди Кэтрин и пробормотала:

– Ох, я была увлечена беседой, и… этот ужасный звук вырвался непроизвольно. – Она коснулась руки тетушки Трембл, бросила быстрый взгляд на Сесил и тут же отвела глаза. – Спасибо вам обеим, что спасли положение. Я едва все не испортила.

– Но ведь все закончилось хорошо, дорогая, – возразила Трембл. Ее выцветшие глаза в свете свечей казались ярко-голубыми. – Жаль, ты не слышала, что тут о тебе говорили. Все в полном восторге. Это несомненный успех. Могу предсказать – а я никогда не ошибаюсь, – что ты будешь главной фигурой предстоящего сезона. Кэтрин, тебя следует поздравить!

– Ох, Блузетт! – воскликнула Сесил. – Ты прелесть, ты покорила всех! Я уверена, лорд Уайтсолл совершенно очарован. А уж о бедном лорде Баттене я вообще не говорю, – добавила она со смехом. – Пока ты была в саду, он только и твердил, что хочет познакомить с тобой племянника леди Баттен.

– Я этого не понимаю, – прошептала леди Кэтрин, пожимая плечами. – Конечно, я очень рада. Теперь, впервые за последние несколько месяцев, я могу наконец вздохнуть с облегчением. Но я совершенно не понимаю, откуда такой успех. – Кэтрин внимательно посмотрела на дочь и добавила: – А вид у тебя не слишком радостный.

– Да, верно. – Блу заставила себя улыбнуться. – Как сказала тетя Трембл, вас следует поздравить.

Кэтрин нахмурилась и вновь пожала плечами.

– Признаюсь, я действительно ничего не понимаю. И я до сих пор никак не могу поверить, что твой промах обернулся победой. Ноя не сержусь на тебя, Блузетт. Сегодняшний вечер и впрямь можно считать триумфом.

Блу молча допила шампанское, затем встала и пожелала всем спокойной ночи.

– Сегодня был тяжелый день, – пробормотала она, направляясь к двери.

Изумленные дамы проводили ее глазами. И ни одна из них не произнесла ни слова.

Глава 16

Леди Баттен, открывшая светский сезон, пригласила Блу на первый осенний бал. Под бдительным оком леди Паджет и леди Баттен Блу держалась безупречно, и ее успех не был омрачен ни нелепым промахом, ни случайно вырвавшимся проклятием. Пресыщенная и скучающая английская аристократия, вечно томящаяся в поисках очередной сенсации, с радостью заключила Блузетт Морган в свои объятия. Все были очарованы ее свежестью и живостью. Сам принц Уэльский поцеловал ей руку, а герцогиня Мальборо увидела в ней родственную душу. Все отметили ее яркую, своеобразную манеру выражаться. Возмутительные и подчас скандальные воззрения мисс Морган тоже не остались незамеченными. Но никто и мысли не допускал, что это ее подлинные убеждения. Все восхищались ловкостью, с которой Блузетт удавалось поддерживать репутацию оригиналки.

Когда сезон был уже в разгаре, многие молодые леди носили прически а-ля Блузетт и время от времени вставляли в свою речь какое-нибудь дерзкое высказывание, подражая самой популярной особе в Лондоне. Разговоры о Блузетт стали неотъемлемой частью светских раутов. Завсегдатаи самых фешенебельных гостиных наперебой рассказывали о том, что сказала или сделала мисс Морган и как она восхитительно эксцентрична.

Успех в свете значительно изменил жизнь Блу. Теперь все ее дни были расписаны и заполнены событиями. Она получала едва ли не больше приглашений, чем леди Паджет. Мгновенно стало известно, что неповторимая мисс Морган благосклонно принимает лишь те приглашения, в которых упоминается леди Сесил, а та не выезжает без леди Кэтрин и леди Трембл. Хозяйки салонов сделали соответствующие выводы, и дамы с Гросвенор-сквер, к своему удовольствию, снискали небывалую популярность.