Мы с Эдвардом покосились друг на друга и слаженно выдали официальную версию, которая гласила, что в отсутствие отца не случилось ничего мало-мальски интересного, опасного или хотя бы заслуживающего его внимания. Разумеется, все это было лишь отвлекающим маневром для матери и младшей сестры, которая все-таки не удержалась и сообщила родителям и про предложение Мануэля Де Ла Серта, и про мой решительный отказ становиться его супругой.

Мама тихо вздохнула, но при этом только плечами пожала, будто ее ни капли не удивило ни первое, ни второе. Реакция папы оказалась более бурной. Но, разумеется, бурной по меркам обыкновений отца.

— Хвала Творцу. Этот безголовый фат слишком сильно влюблен в собственную персону, чтобы стать достойным мужем для любой женщины, а уж для нашей Евы и подавно. Она слишком хороша для подобных молодых людей.

Второй готов был поддержать отца и тоже считал меня идеалом во всех отношениях.

Пожалуй, подобный взгляд на произошедшее льстил чрезвычайно. Как бы ни смотрели на меня окружающие мужчины, чтобы ни говорили, но в своем доме, в своей семье я оставалась совершенством. Это примиряло с суровой реальность и изрядно успокаивало.

— Надеюсь только, наша дорогая девочка не окажется слишком хороша вообще для всех мужчин этого мира, — отозвалась мама и снова вздохнула. — Не за фэйри же ее отдавать, в самом деле.

После этой фразы рассмеялись вообще все, правда как-то нервозно, и едва не сплевывая через плечо. Шутки на тему нечисти, в существование которой образованные жители Альбина, да уже и не слишком образованные, давно не верили, в нашей семье всегда отдавали горечью и слегка паникой, слишком уж насыщенные отношения складывались у Дарроу, что с Неблагим двором, что с Благим.

— Вот фэйри в зятьях я точно не переживу, — отозвался отец.

После ужина я выскользнула вслед за отцом из столовой, и мы пошли в его кабинет. Второй, разумеется, не мог позволить, чтобы разговор прошел без него, даже при учете того, что я пересказала бы брату все до последней буквы.

— Ну так и что же тебя так сильно беспокоит, Ева? — осведомился отец, закрыв, а после и заперев за нами дверь.

Очевидно, не хотел, чтобы наш разговор прервали в самый неподходящий для того момент, причем все равно, кто решит войти, пусть бы даже и наша мать.

Я тяжело вздохнула, обняла себя за плечи и уселась на диван настолько неизящно, что наверняка бы произвело дурное впечатление на любого благовоспитанного человека.

— Фэйри приходил ко мне, папа, — решила я начать с менее важного, по моему мнению. — Охотник Неблагого двора.

Отец после моих слов явно расстроился, но не особенно сильно. Вероятно, спустя столько лет общения с выходцами из Страны Холмов, они уже не вызывали и десятой доли того благоговейного трепета, которого заслуживали от смертных.

— И что же понадобилось Охотнику на этот раз? Когда-то вмешательство подданных Неблагого короля было очень на руку нашей семье, да и когда недавно Охотник провел тебя к брату и Де Ла Серта, фэйри нам помогли. Однако не стоит рассчитывать, что фэйри всегда будут на нашей стороне, нельзя верить им, — в тысячный, наверное, раз повторил очевидную истину отец.

Он из года в год напоминал нам, его детям, не только мне и Второму, но и Эмме, что народ Холмов — существа настолько же опасные, насколько и прекрасные. Казалось, будто родитель наш всегда боялся, что кто-то из дивных однажды заворожит его детей и сманит в другой мир, где мы будем обречены вечно оставаться ручными зверушками потусторонних существ.

— Кажется, Охотнику пришло в голову, будто мне по силам сокрушить Благой двор, — пожала я плечами. — Весьма смелое предположение. Но он был до странного уверен в собственной правоте.