— И что же, вы сами не собираетесь танцевать? — словно бы удивился моим словам Мануэль.

Довольно странно, учитывая, что за время нашего знакомства я показала себя как не большая любительница подобных развлечений. Леди Ева Дарроу не вязалась с танцами, она воплощала собой отстраненность и благопристойность.

— Маловероятно, что я пожелаю так развлекаться, — откликнулась я и поймала взгляд Де Ла Серта, который снова заставил меня волноваться.

— Вероятно, балы нагоняют на вас скуку, леди Ева? — продолжил донимать меня расспросами старший из иберийцев, и каждое слово было словно приправлено чем-то… Чем-то, определения чему у меня не было.

Я покачала головой.

— Я просто не люблю танцевать.

Де Ла Серта улыбнулся.

— В самом деле? Никогда бы не подумал.

И снова я замерла, пытаясь уловить тот скрытый смысл, который бы мог таиться во фразе молодого человека.

— Ева прекрасно танцует, — вмешалась в беседу Эмма, сверкая лукаво глазами. — Лучше всех, кого я только знаю.

Ни Мануэль, ни Теодоро не стали оспаривать это утверждение, правда, на лице младшего Де Ла Серта я видела скепсис относительно правдивости слов моей сестры.

Однако к тому моменту принесли чай, и на некоторое время беседа прервалась, пока служанка хлопотала с чашками, чайником и бисквитами, которые нам принесли. Я с недовольством отметила, что девушка не принесла мед и вишневый джем, который особенно сильно любила Эмма, следовало исправить эту оплошность, однако служанка уже поспешила выскользнуть из комнаты, так что пришлось подниматься и окликать ее, выйдя в коридор.

Возвратившись на свое место, я застала уже обсуждение последних постановок, на которые Де Ла Серта попасть хотели, но пока считали невозможным. Строгий траур по матери они уже носили достаточно, но из уважения к скорби отца предпочитали воздерживаться от балов и походов в театр.

Я взяла свою чашку и, сделав глоток, отметила, что вкус был приятен, однако совершенно незнаком. Неужели матушка в мое отсутствие решила заказать новый сорт? Или няня Шарлотта поэкспериментировала? Видимо так, иначе как бы я могла не знать этот вкус? И пусть я отлично разбиралась в травах, однако почем-то никак не могла понять, что именно на этот раз добавили в напиток.

— Но ведь скоро вы уже станете выходить в свет свободно и сможете посмотреть эту пьесу, — щебетала тем временем Эмма, которая знала историю Марисоль Де Ла Серта целиком и не испытывала к ней никакого сочувствия, как и не ждала от сыновей маркизы великой скорби.

— Вероятно, так оно и будет, — покивал Мануэль. — К тому же, мы надеемся получить приглашение в вашу ложу, леди.

Все-таки насколько сильно уже успели освоиться в нашем доме эти два иберийских нахала, раз ведут себя так свободно. И ведь такая вопиющая самонадеянность не возмущает никого, пожалуй, даже меня. Высказывать свое отношение к словам старшего Де Ла Серта я не стала, сделав еще один глоток чая. Пусть с молодыми людьми кокетничает Эмма, у нее это, в конце концов, куда лучше получается. К тому же у меня зашумело в ушах. Вероятно, волнения и расстройства последних дней принесли, наконец, свои исключительно горькие плоды.

— Ева, тебе нехорошо? — спросила как будто встревоженно младшая, обратив свое внимание уже на меня. — Ты так молчалива и словно бы побледнела.

Не хватало еще, чтобы меня приняли за трепетный тепличный цветок, которому становится дурно от малейшего порыва ветра.

— Нет-нет, Эмма, тебе показалось, я просто задумалась, — поспешила я успокоить сестру, а после даже сумела улыбнуться под тремя вопрошающими взглядами.

Почему они в самом деле так странно смотрят на меня? Я чувствовала себя не совсем хорошо, разумеется, но и не катастрофично плохо.