Рудольф отвел взгляд. Ему показалось, что девушка догадывается, что он говорит ей не все.

Пэнси же чувствовала: здесь явно что-то не так.

– Откуда мне знать его кличку, – пожал плечами Рудольф. – Если бы знали, давно бы выяснили, что с ним. К сожалению, она нам неизвестна. Да и предположение, что он грабитель с большой дороги, вполне может оказаться всего лишь романтической легендой. Я думаю, не надо объяснять, как возникают подобные историйки.

Хоть он и произнес все это без запинки, Пэнси, наблюдая за ним, пришла к выводу, что Рудольф не вполне откровенен. Вел он себя как джентльмен. Желание восстановить родовое поместье казалось искренним, и все же что-то вызывало недоверие и беспокойство.

Дверь за Рудольфом захлопнулась, а Пэнси все стояла у окна. Она до того погрузилась в свои мысли, что даже вздрогнула, услышав насмешливый голос графини:

– Пустой орех!

– О ком вы, тетя Энн? – удивилась Пэнси.

– Да о племянничке моем, Рудольфе, – ответила мудрая графиня. – Многие дамочки попадались ему на удочку – язык что помело, смазливая внешность… Но меня ему не провести! С самого детства был страшно надоедливым. Бывало, так соврет, что даже глазом не моргнет. Уже тогда Люций выгодно от него отличался. Тем не менее, если Люция нет в живых, маркизом Стейверли станет Рудольф, и помешать этому невозможно.

– Нет, Люций жив!

– Я тоже так считаю, – вздохнула графиня и добавила: – Пойдем, дитя мое. Нам нужно привести себя в порядок. К шести часам ее величество ожидает нас на ужин.

– Хорошо, – сказала Пэнси, открывая перед графиней дверь.

Тетушка направилась в спальню.

Пэнси вернула книгу на полку и пошла к себе.

Огромная кровать на массивных ножках с пологом из белого муслина, подвязанным по бокам кокетливыми голубыми лентами, занимала почти все пространство небольшой комнаты. Кровать и мебель привезли для Пэнси из поместья в Уилтшире. Все до боли было ей знакомо. Пэнси неохотно уезжала в Лондон. Конечно, ей хотелось быть представленной ко двору, но в то же время было жаль покидать дом, где провела четыре года после смерти отца.

Дворец вызывал в ней трепет. Многочисленные коридоры, галереи, анфилады комнат, оранжереи ошеломляли ее.

Здесь жил не только король, но и министры, придворные, кавалеры и дамы, священники, слуги – словом, все, кто плотным кольцом окружал трон. Пэнси посетила картинную галерею – великолепное собрание полотен знаменитых мастеров. Чарльз слыл большим любителем живописи. Ей показали благоухающий банкетный зал и позволили одним глазком заглянуть в гостиную, где король будет ужинать, одаривая гостей непринужденной беседой. Дальше следовала спальня, здесь свершалось таинство государственной политики и отсюда можно было попасть в кабинет его величества. В кабинете выставили на обозрение коллекцию часов с эмалью и модели кораблей.

«Сколько сокровищ!…» – восхищенно думала Пэнси. Когда живешь в провинции, такое и представить невозможно.

В богато украшенной королевской часовне она вдруг вспомнила скромную каменную церковь в Стейверли, где по воскресеньям они с тетей отстаивали службу.

Пурпур и золото дворца, роскошное шитье, французские зеркала в золоченых рамах, мрамор, великолепная мозаика, до блеска натертая воском резная мебель, старинные гобелены – было от чего прийти в восторг.

Однако жизнь при дворе, пышная, яркая, через край бьющая весельем, оказалась для Пэнси чуть ли не в тягость. Она часто вспоминала свое тихое поместье. Разве в провинции могли бы обойтись с дамой так жестоко, как сегодня утром это сделала тетя с леди Кастлмэн, отказавшись с ней познакомиться?

А может, именно так и следовало поступить, а она еще просто молода и неопытна? Какие плетутся здесь интриги, какие нешуточные сражения разыгрываются из-за ничтожной обиды! А сплетни! Вот уж не думала и не гадала, что окажется в самой гуще событий и наживет себе врага.