Все еще пряча лицо в ладонях, он утвердительно качнул головой.

— Зачем ты это сделал?

— Я… я… не знаю. Ее… ее мать, миссис Гленнон, видите ли, была в больнице. А она… она, миссис Гленнон, очень дружит с моей женой. Они вместе ходят в церковь… читают девятидневные молитвы… они.

Клинг терпеливо ждал, пальцы его постепенно сжимались в кулаки. Он готовился задать главный вопрос, а потом собирался здесь же на кухне превратить этого насильника и убийцу в кровавый винегрет.

— И когда ее забрали… в больницу, моя жена помогала… готовить еду для детей… для Терри и… и Эйлин, и…

— Продолжай!

— И я спускался к ним и приносил еду… когда… когда моя жена уходила на работу.

Медленно Холстед убрал руки от лица, но глаз не поднимал, боясь встретиться с взглядом Клинга. Вместо этого он виновато вперил глаза в изношенный и грязный линолеумный пол, сознавая, что он натворил. Он все еще продолжал дрожать всем телом — маленький тщедушный человечек в майке.

— Была суббота, — сказал он. — Я видел, как ушел Терри. Я смотрел в окно и увидел, как он ушел. Моя жена была на работе. Она вышивает бисером. Она очень искусный мастер. Ну, значит, была суббота. Помню, здесь в квартире было очень жарко. Вы ведь помните, как жарко было в начале сентября?

Клинг оставил вопрос без ответа, но Холстед, по всей видимости, ничего другого и не ожидал. Сейчас, казалось, он даже не замечал присутствия Клинга. Он нашел себе собеседника, и это был протертый линолеум на полу. Он не отрывал глаз от пола.

— Я помню, что было очень жарко. Моя жена приготовила сэндвичи для детей, и я должен был их отнести. А я знал, что Терри уже ушел, понимаете. Я бы все равно отнес эти сэндвичи, понимаете, но я знал, что Терри дома нет. Я признаю, что знал тогда, что Терри ушел.

Он замолчал и продолжал долго смотреть в пол.

— Когда я спустился, я постучал. Никто не ответил. Я… я… подтолкнул дверь, она оказалась открытой… и я… вошел. Она… Эйлин была еще в кровати… она спала. Было уже двенадцать часов… а она… она все еще спала. Одеяло… простыня… сползла вниз… и я… я увидел ее. Она спала, и я был рядом. Я уже не помню, как все случилось. Кажется, я поставил поднос с сэндвичами и лег в постель рядом с ней, а когда она попыталась закричать, я прикрыл ей рот рукой и… я… я… сделал это.

Он снова спрятал лицо в ладонях.

— Это сделал я, — сказал он. — Это сделал я, это сделал я.

— Нечего сказать — хорош ты, мистер Холстед, — злобно процедил сквозь зубы Клинг.

— Просто… так получилось.

— Просто так дети не получаются.

— Что? Какие дети?

— А ты не знал, что Эйлин забеременела?

— Забе… о чем вы говорите? Кто? Что вы хотите…? Эйлин. Никто не говорил… почему никто не…?

— Так ты не знал, что она беременна?

— Нет. Клянусь! Я этого не знал!

— А отчего же тогда, по вашему мнению, мистер Холстед, она умерла?

— Ее мать сказала… Миссис Гленнон сказала, что произошел несчастный случай! Она даже сказала моей жене… что и ее лучшая подруга…! Она бы не стала врать моей жене.

— Отчего же?

— Да. Она сказала, что в Маджесте ее сбила машина! И она… она там гостила у ее сестры… И там случилась авария… Так нам рассказала миссис Гленнон.

— Может быть, твоей жене она так и рассказала.