— Конечно. Я заставил его проглотить почти всю бутылку бордо. Он как раз сражался с пробкой следующей бутылки, когда я выскользнул из комнаты.

— Надеюсь, он не будет спать, когда я войду туда?

— Ни в коем случае. Кавалерийскому офицеру разрешается вступить в полк только после того, как он докажет, что может выпить три бутылки и после этого принимать участие в торжественном параде.

Кейт улыбнулась и чмокнула Вэла в щеку. Он взял ее за руку.

— Bon chance, ma petite  . Ты так ему нужна.

— Спасибо.

Она сжала руку Вэла, затем отпустила ее и направилась к Башне духов. Последние ступеньки лестницы она преодолела на цыпочках, прислушиваясь и боясь услышать голос рассерженного аристократа. Не было слышно ни звука. Повернув ключ в замке, она вошла в комнату и снова заперла дверь изнутри.

Алексис стоял в оконном проеме. Он положил руку на открытую раму, а затылком оперся на закрытую. Его глаза были закрыты, когда он заговорил:

— Ты испугался при мысли о моем гневе и поэтому пришел, чтобы выпустить меня. Молодец, Вэл.

— Я пришла не для того, чтобы выпустить тебя, — сказала Кейт, — я пришла для того, чтобы впустить сюда себя.

Его веки медленно поднялись, и Алексис посмотрел на нее с ленивой отстраненностью во взгляде.

— Исчезни отсюда, дьявольское наваждение.

— Алексис, смотри.

Она подняла ключ, так чтобы он мог видеть его. Потом она оттянула вырез своего платья и уронила ключ внутрь. Алексис тут же оставил свою расслабленную позу у окна. Он подлетел к ней весь взъерошенный, как обеспокоенный сокол.

— Старый трюк, неоригинальный и бесполезный. Отдай мне этот ключ.

— Это, может быть, и старый трюк, но я уважаю некоторые традиции.

— Если ты не отдашь мне этот ключ, я сам возьму его.

— Я так и хотела, — сказала она, подбоченясь. Он выругался и сжал руки за спиной, одновременно отодвигаясь от нее.

— Ты собираешься ускользнуть от нашей помолвки, — сказала она. Она сделала шаг к нему, и он снова отступил назад.

— Разве ты недостаточно узнала мою семью, чтобы понять почему?

— Я люблю тебя.

— Моя мать была сумасшедшей.

— Я люблю тебя.

— И еще Фальк.

— Я люблю тебя. Алексис покачал головой:

— Я не смогу жить, если я проснусь однажды утром и увижу ненависть в твоих глазах.

— Трус. Алексис, ты очень умный человек, но ты слишком упрям, — она обошла стул и направилась за ним к окну.

Он ловко уклонился от нее, когда она протянула к нему руки. Подойдя к портрету Летиции, он дотронулся до него кончиками пальцев.

— Ты говоришь, умный. Тогда ты должна согласиться со мной. «Великий ум к безумью близок. Ничтожна между ними грань…»

— Чепуха, — сказала Кейт. Она встала рядом с ним у портрета. — Ты в таком же здравом уме, как и я.

Она охнула, когда он схватил ее за плечи и принялся трясти. Он тряс ее до тех пор, пока шпильки не выпали у нее из прически и волосы не рассыпались по плечам.

— Моя мать убивала людей. Фальк считает женщин ошибкой Бога. — Он начал трясти ее в такт каждому произносимому им слову. — Ты должна оставить меня одного.

Кейт почувствовала, как натянулось ее платье, а затем услышала звук разрываемой ткани. Она потеряла ориентацию от тряски, и ей оставалось только цепляться за руку Алексиса, которой он шарил у нее на груди. Он нашел ключ и швырнул ее на пол. Пытаясь как-то разобраться с рассыпавшимися волосами, она услышала, как щелкнул замок.