— Однажды ночью сэр Ричард вернулся домой и застал их спящими в этой постели. Он разъярился и тут же пронзил слугу своим мечом. Пришпилил его к матрацу. Потом он вытащил Летицию из кровати и швырнул ее на пол. Прямо сюда. И уже здесь заколол ее.

Кейт сжала губы. Она наклонилась, чтобы еще раз внимательно посмотреть на уже потускневшее кровавое пятно. Он наклонился вместе с ней, а затем они одновременно выпрямились. Она посмотрела ему прямо в лицо, которое находилось в нескольких сантиметрах от ее лица.

— Интересно, считала ли она, что любовь стоит такого риска, — сказала Кейт.

Проведя кончиками пальцев по ее щеке, Алексис поцеловал ее в уголок рта.

— Когда ты желаешь кого-то, то невозможность обладания доставляет такую боль, что это становится навязчивой идеей.

Ее брови удивленно взметнулись вверх.

— Правда?

— Правда, моя дорогая.

В то время как она думала о только что произнесенных им словах, он был полностью поглощен созерцанием ее алых губ. Он уже собрался поцеловать ее еще раз, когда она снова заговорила:

— Это действительно похоже на безумие? Ему не нужно было спрашивать у нее, что такое «это».

— Немного. Наслаждение переполняет чувства, так что не остается места ни для чего другого. Опершись рукой на матрац у нее за спиной, он перенес на нее вес своего тела, и она отклонилась назад, когда он приблизился к ней. Он поймал ее другой рукой так, чтобы она не упала, и когда ее спина коснулась матраца, он склонился над ней и принялся целовать ее.

Ее щеки горели, и она не протестовала. Боясь произнести хоть слово, он продолжал свою атаку до тех пор, пока она не стала дышать так же быстро и прерывисто, как и он. Не потерять голову было просто невозможно. Даже сквозь проклятый корсет и плотный лифчик он ощущал податливость ее грудей. Его пальцы жгло, как огнем, когда он принялся расстегивать пуговички на спинке ее платья. Он не хотел дать ей время на раздумья, и поэтому он быстро высвободил из лифчика одну грудь и приник своим ртом к соску. К его изумлению, она обняла его и плотнее прижала свое тело к его губам.

Он ожидал сопротивления, и его отсутствие привело его в замешательство. От удивления он выпустил узду, сдерживавшую его страсть. Он лежал рядом с ней и, положив на нее свою ногу, поднимал ее все выше и выше, пока она не легла ей на бедра. Этого было недостаточно. Уступая сводившему его с ума желанию, он отбросил ее юбки вверх и, раздвинув ее ноги, устроился между ними.

— О, черт!

Он поднял голову:

— Я сделал тебе больно?

Она, казалось, не слышала его. Она подняла глаза наверх и внимательно рассматривала полог над кроватью. Затем он увидел, как ее глаза закрылись и она прижала свои бедра к нему. Алексис издал свистящий вдох и увидел в ее лице то, от чего у него появилось желание закричать. Он приложил щеку к ее груди. Она снова думала.

— Я не могу вынести этого, — сказала она дрожащим голосом. — Я решила Алексис. Пусть лучше будет безумие, чем эта боль.

Не веря своим ушам, он вскинул голову и внимательно всмотрелся в ее раскрасневшееся лицо. Она решила отдаться ему. После всех его ловких ходов, маневров и попыток чувственно разоружить ее она лишила его права выбора и сделала выбор сама. У него не было времени на раздумья, так как Кейт притянула к себе его лицо и стала осыпать поцелуями его щеки и губы.

— Бог мой, — простонал он между поцелуями, — я тоже не могу этого выносить.

Он раздел ее. Чтобы не дать ей времени смутиться, он лег на нее сразу же, как только она оказалась обнаженной. Он покусывал ее соски, сжимал пальцами ее мягкую грудь и прижимался к ней бедрами. Одного такого движения оказалось достаточно, чтобы он понял, что он должен либо сейчас же снять брюки, либо смириться с тем, что они могут в любой момент лопнуть.