— Наверное, это твой способ ловли кайфа — пинки под зад? — сказал он.

— О чем это ты, черт побери?

— О том, что ты оставил мне свою визитную карточку, и все такое, — сказал он. — Хочешь, чтобы я тебе еще «отвесил», — только попроси. — Он усмехнулся, оскалив свои желтоватые зубы. — Не ожидал я такой прыти от такого лоха, как ты. Сам по себе удар был корявым, но ты, небось, вложил в него всю свою силу, Холман. Но ведь только мазохистам нравится, когда им причиняют боль.

— Я хотел бы выпить, — сказал я ему.

— Кто не хочет? — Он внимательно посмотрел на меня. — Я приготовлю. Ты же не будешь делать глупости, правда? Я хотел сказать, что в следующий раз я сверну тебе шею, черт побери!

Он пошел к бару и налил два бокала. Один потом он принес мне, держа его в левой руке и внимательно наблюдая за каждым моим движением. Я отхлебнул немного, он тем временем сходил к барной стойке за своим бокалом и вернулся в свое кресло.

— Я просто хотел найти укромное местечко, чтобы нам поговорить, — сказал я ему. — Потому я и оставил тебе визитную карточку.

— Ты пошел на это ради того, чтобы мы могли поговорить? — Он снова усмехнулся. — Почему просто не спросил?

— Ты бы и слушать не стал.

— Наверное, ты прав. Ну, говори.

— Мне интересно узнать, — сказал я, — как это Элисон Вейл вдруг стала Глорией Ла-Верн.

— Я не знаю никакой Элисон Вейл, — сказал он. — Ту телку, с которой я был, зовут Глория Ла-Верн. И называл я ее Глорией, потому что это ее настоящее имя, черт возьми!

— Неужели, Пит? — сказал я.

— Пит? — тихо произнес он.

— У Элисон Вейл есть возможность заработать кучу денег на съемках многосерийной телерекламы, — сказал я. — Но ей вдруг становится страшно сниматься. Может быть, это потому, что ты все время беспокоишь ее своими звонками и зовешь ее чужим именем?

— Ах, эта сучка-агент, — сказал он. — Подслушивала по параллельному.

— Она была замужем за Дуэйном Ларсеном, — сказал я. — После развода она пропала из виду на год. Может быть в это время она и стала Глорией Ла-Верн.

— И не думай допытываться, Холман, — сказал он. — А если будешь — ей конец. Так и передай своей любимой сучке-агенту.

— Ты успокойся, — сказал я. — Ради Пита!

— Ты снова хочешь, чтобы я для убедительности взял тебя в оборот?

— Парочка лохов обменялась ударами. Теперь, я думаю, мы в расчете, — сказал я. — Только во втором раунде на корявые удары расчитывать не приходится.

— Так или иначе, а моя все равно возьмет, — сказал он уверенным тоном.

— Но ничего не решит.

— А, испугался!

— А ты проверь.

Несколько секунд мы жгли друг друга испепеляющими взглядами, как два недоделанных боевых бионических петушка, потом его губы медленно растянулись в усмешке.

— Ты прав, — признался он. — Это ничего не решит. Кругом полным полно грязи, Холман. Начнешь в ней копаться — какая-нибудь гадость обязательно выплывет на поверхность. Ты не поверишь, но я пытаюсь предотвратить это.

— Ты прав, — сказал я. — Не верю.

— Можно поискать и другие способы убеждения.