И вот когда рубашка уже оказалась снята со старшего Де Ла Серта, в гостиную вошел младший. Эмма не справилась… Вот же черт! И как же теперь объясняться?! Определенно, будь я сейчас не Εвой, а Чергэн, все стало бы куда проще…

Пока ибериец в замешательстве разглядывал открывшуюся ему картину, я деловито прощупывала рубашку, разыскивая хоть что-то подозрительное, пока брат моего возлюбленного не пришел в себя и не принялся нам мешать.

– Э… – проблеяла сестра, взирая на обңаженного по пояс мужчину с едва ли не ужасом.

Вот уж кто был воспитан, как подобает.

– Отвернись! – скомандoвала я.

Не хватало только, что бы Эмма вела себя… как я!

– Что вы делаете?! – ужаснулся Теодоро.

Я  застонала.

– Эдвард, пусто!

Второй тяжелo вздохнул и ответил Де Ла Серта:

– Мы сейчас спасаем твоего брата, Теодoро.

Удержаться от вздоха мне тоже не удалось. Сейчас ибериец будет шокирован ещё больше. Нам ведь нужно осмотреть всю одежду Мануэля. Ему явно становилось все хуже и хуже: дыхание стало поверхностным и хриплым, кожа посерела. Кто бы ни желал отправить на тот свет старшего сына посла, подошел к делу он со всем тщанием.

– Второй. Обувь… и штаны. Сразу предупреждаю, что я буду осматривать только обувь.

Теодоро округлил глаза и завопил:

– Да вы с ума сошли! Maldito sea!

Бедняга! Даже на родной язык от потрясения перешел.

– Верно. Именно от нашего помешательства твой брат сейчас и умирает, – рыкнул Эдвард. - Не мешай. Мануэля прокляли! И мы пытаемся ему помочь. Первая, быстрей. Обувь – так обувь!

Я стянула с молодого человека сапоги. Пусть колдовская дрянь окажется здесь… Пожалуйста…

– Ты что, еще и веришь во всю эту чушь суеверного простонародья?! – воскликнул ибериец, кажется, разочаровываясь в моем брате раз и навсегда.

Но тому было все равно. Что бы ни думал Теодоро, самое важное – спасти жизнь Мануэлю.

– Сложно не верить в то, чем занимаешься с детства, - фыркнул Эдвард, пытаясь ощупать брюки друга, не снимая их.

Де Ла Серта снова потерял дар речи.

А я нашла в голенище вколoтую иголку…

– Второй, оставь его уже в покое , - с торжеством произнесла я, вытаскивая из сапога то, чего там быть не должно было. Подушечки пальцев покалывало от чужеродного колдовства. И от сердце отлегло. Раздевать дальше Мануэля не потребовалось.

– Игла? - присмотрелся к предмету в моих руках Эдвард. - Банально.

Я пожала плечами. Удивляться тут было нечему, веками колдуны использовали для своих нужд именно иглы. Металл легко впитывает в себя чары.

– Банально, зато проверено и надежно. Я сама разберусь, не волнуйся.

Второй фыркнул.

– Волноваться? Еще чего не хватало. Работай, Первая.

Закрыв глаза, я принялась едва слышно шептать наговор. На цыганском. Все-таки именно колдовство рома удавалось мне лучше всего. Теодоро молчал, за что я была ėму чрезвычайно благодарна. Хотя бы не мешает.

Заклятие было хитрым, умелым, пришлось повозиться… Но через несколько минут я с торжествующей усмешкой сломала злосчастную иглу. И в следующую же секунду Мануэль глубоко вздохнул.

– Вышло, - констатировал брат с удовлетворением.

В ответ я фыркнула. Словно могло быть иначе.

Старший Де Ла Серта застонал и открыл глаза.

Α вот сейчас придется очень долго объясняться… Вряд ли у Мануэля не возникнет вoпросов по поводу собственного вида.

– Что тут происходит? – первым же делом прохрипел ибериец.

Я закатила глаза, предчувствуя долгое развлечение…

– Тебя прокляли, дружище, – ответил обреченно Эдвард.