— Значит, сэру Джону уже отправлено приглашение? — спросил он.

— Конечно, — ответила мать. — Он принял его с восторгом.

— А не было бы правильней, если бы приглашение исходило от меня? — медленно произнес Эдуард.

— Милорд! — вскричал Мортимер, изобразив чрезмерное негодование. — Но как вы могли усомниться? Конечно, оно было от вашего имени!

— Однако я почему-то ничего не знал о нем.

— Такой пустяк, милорд, не заслуживает внимания короля, — тем же негодующим тоном объяснил Мортимер.

И опять эта снисходительная улыбка.

— У тебя есть возражения, Эдуард? — Мать дотронулась до его рукава.

— О нет… я просто…

Он поочередно смерил взглядом обоих. На лицах у них была написана только забота. Только внимание. Впрочем, он не был уверен в этом. О, как ему хотелось поскорее стать взрослым!

Спокойно и тихо он сказал:

— Я буду рад приветствовать сэра Джона и его людей в обители францисканцев.

В пиршественном зале ощущалась какая-то напряженность, хотя никаких видимых причин для этого не было.

На возвышении под балдахином в центре стола сидел король, по обе стороны от него — мать и сэр Джон. Рядом с матерью, как обычно, Роджер де Мортимер, а дальше, согласно званиям и заслугам, остальные.

За другими столами в передней части зала располагались менее знатные гости. По тому, как те разместились, было очевидно, что существует строгое разделение между англичанами и фламандцами. Недружелюбные взгляды и оскорбительные выкрики, которыми они обменивались, создавали впечатление, что это не дружеское застолье соратников, а сборище двух враждующих сторон.

Король Эдуард с огорчением смотрел на это. От внимания сэра Джона тоже не ускользнули тревожные признаки, и он был настороже. Но королева, оживленно болтавшая с Мортимером, казалось, ничего не замечала.

Сэр Джон шепнул Эдуарду, что понимает: к сожалению, его люди ведут себя беспокойно, даже вызывающе. Он объяснил это тем, что фламандцы давно уже на военной службе, давно не были дома, в своих семьях.

— После шотландской кампании все будут немедленно отпущены и вернутся домой, — сообщил он.

— Надеюсь, наш поход не затянется надолго, — заметил Эдуард. — Я слышал, Роберт Брюс очень болен.

— Он болен, милорд, — согласился сэр Джон, — но по-прежнему умен и опасен. Если придется сражаться, победа не достанется нам легко.

— Я желаю только отобрать то, что было когда-то завоевано моим дедом, — сказал король.

— О да, милорд. Хочу думать, вы станете таким же, как он. Весьма прискорбно, что земли, которые он присоединил ценой огромных усилий и потерь, были так быстро утрачены.

В последних словах звучал упрек его отцу, Эдуард это сразу понял, но ощутил не обиду, а облегчение: намек сэра Джона лишний раз оправдывал те действия, в результате которых он, Эдуард, стал королем… И, значит, хорошо, если так случилось. Он теперь докажет всем, что может править не хуже своего деда, которого называют великим. Даже еще лучше… Вот о чем он мечтает — превзойти деда!..

Вдруг двое мужчин, игравших в кости за дальним столом, вскочили с мест.