Вдруг двое мужчин, игравших в кости за дальним столом, вскочили с мест. В воздухе пролетел тяжелый стул, он сразил одного из игроков наповал. Это послужило сигналом к началу всеобщего побоища.

Какое-то время Эдуард наблюдал за случившимся совершенно ошеломленный, не зная, что предпринять. Его мать с Мортимером и сэр Джон, казалось, не меньше его были обескуражены тем, что произошло у них на глазах.

Наконец Мортимер зычно крикнул:

— Прекратите! Клянусь, тот, кто продолжит потасовку в присутствии короля, будет сочтен предателем!

Такое обвинение было страшным: несчастного ждала позорная смерть на виселице, затем труп волочили по земле, после чего четвертовали. Но угроза никого не напугала и не утихомирила. Пиршественный зал превратился в поле битвы.

Эдуард поднялся и закричал:

— Остановитесь! Именем короля я…

Никто не услышал его голос — он потонул в шуме боя. Но Эдуард понимал: даже если бы и услышали его эти озверевшие люди, то все равно не обратили бы никакого внимания на вопли неизвестного юнца, будь он хоть трижды королем.

Это и огорчило, и обозлило его. Ведь только что в мечтах он видел себя таким могучим, таким непобедимым и всеми почитаемым, его слово было законом для каждого… А что же на самом деле? Он просто мальчишка, который не в силах остановить обыкновенную драку.

Мортимер и сэр Джон уже ринулись в гущу дерущихся. Эдуард хотел последовать за ними, но мать остановила его.

— Пустите меня, миледи! — сказал он властным тоном, но она держала его.

— Сын мой, они совсем взбесились. Я боюсь за вас.

Он вырвался из ее рук и побежал туда, где продолжалось побоище, крича изо всех сил:

— Прекратите!.. Говорю вам, прекратите!.. Это король приказывает вам!..

Наконец порядок был наведен, но сделали это Мортимер и сэр Джон.

Это была недолгая, но настоящая битва, потому что в ход было пущено оружие, несколько человек остались на полу, а многие были ранены.

Наступила тишина. В ней прозвучал голос сэра Джона Эно:

— Позор! Для чего мы сюда прибыли — воевать с шотландцами или между собой?

Никто не ответил ему, но по взглядам, которыми обменивались недавние участники схватки, было ясно, что они готовы в любую минуту снова ринуться друг на друга.

Король, стоявший возле них, остро ощущал свою слабость и беспомощность. Разве посмели бы они так вести себя перед его дедом? Да никогда в жизни!

«И передо мной тоже не посмеют! — сказал он себе. — Это было в первый и последний раз! Клянусь!..»

Как все-таки трудно быть королем, когда тебе всего четырнадцать!..

Напряжение между союзниками не спадало.

Эдуард видел это и был рад, что сэр Джон все время рядом и часто беседует с ним. Короткая, но жестокая схватка, произошедшая на его глазах, напомнила ему, что он еще ничего не знает об отношениях между людьми, особенно когда эти люди идут воевать и умирать за его королевство. Он не уставал твердить себе, что должен стать великим воином, должен научиться им быть. А для этого нужно на какое-то время выбросить из головы, что ты король, и превратиться в ученика тех, кто в состоянии тебя научить искусству войны, искусству общения с разными людьми — словом, жизни. Необходимо терпеливо, без гордыни выслушивать своих учителей, таких, как сэр Джон, да и многих других — даже Мортимера, который так неприятен ему.

Больше всего Эдуард любил беседовать с сэром Джоном, опытным и прославленным воином.

— Беда с этими людьми, — сетовал тот. — Я имею в виду моих фламандцев. У них душа не лежит к войне, а все оттого, что они не у себя дома. За свою землю бились бы, как львы. Но предстоящая битва для них чужая.

— Однако они уже сражались здесь, в Англии, когда помогали моей матери, — напомнил Эдуард.