Оказалось, ибериец просто не желал кого бы то ни было развлекать. А теперь вдруг переменил свое решение. Все ожидали, что он усядется за рояль, однако Мануэль устроился на стуле с гитарой в руках. Его пальцы прошлись по струнам так трепетно, ласково, словно это была его возлюбленная. Перед глазами тут же встало его лицо тогда, на маскараде, когда он глядел на меня с таким восторгом...

А потом полилась мелодия, которая мало общего имела с привычными нам песнями. Да и запел ибериец на своем языке, не озаботившись тем, что большинство гостей не поймет ни слова.

– Кто ты? Кто тебя придумал?

Этой ночью думал о тебе, не засыпая.

Кто ты? Так люблю безумно,

Среди улиц шумных я в толпе тебя теряю.

Казалось, будто гостиная закружилась. Он ведь... Создатель, он сделал это специально. Звал меня, зная, что я наверняка пойму слова песни. Я вцепилась в руку брата, словно бы только так можно было сохранить хоть какое-то самообладание.

В каждой ноте звучало столько любви, столько надежды, что казалось кощунством и дальше продолжать мучить Мануэля.

– Кто ты? Неуловимый ветер?

Нет дороже на свете глаз любимых этих.

Лишь закрываются глаза,

На волю просится слеза.

Глаза... Лишь глаза мои мог он разглядеть. И губы, что целовал...

Песня зачаровывала, звала, вела за собою. Это было самое прекрасное признание в любви, какое только можно было представить. Каждая дама в тот момент завороженно смотрела на иберийца, каждая готова была влюбиться в него, пусть даже никто не понимал, о чем именно он поет.

– Назови мне имя, белла миа, умоляю.

Среди всех красавиц мира я тебя узнаю.

Назови мне имя, ну не будь же так жестока.

Назови мне имя, ангел мой, пойду я всюду за тобой.

Почему же тогда не узнал до сих пор? Почему не понял, что та, кого он ищет, всегда рядом с ним?

– Тебе нужно сказать, Первая, – прошептал мне на ухо Эдвард. – Хватит уже мучить и себя, и его. Если Мануэль так жаждет снова увидеть свою цыганку, так любит, то жестоко и дальше продолжать держать его в неведении. Ты должна быть более смелой, Ева.

Да, следовало проявить храбрость и во всем признаться Мануэлю. Он столько времени ищет меня... Значит, его чувства не обычная прихоть. Значит, я нужна ему так же, как и он мне.

Тяжело вздохнув, я приняла решение: я подойду к нему в конце вечера и расскажу все. Тогда больше не придется бесконечно лгать, не придется скрывать свое истинное лицо ото всех.

– Кто ты? Кто тебя целует?

Кто тебя ревнует, отдаляя безнадежно?

Кто ты? Безутешно жду я,

Даже если встреча навсегда осталась в прошлом.

Кто ты? Одинокий ветер?

Нет дороже на свете глаз любимых этих.

Пускай расходятся пути,

Мне имя дай произнести.

Назови мне имя, белла миа, умоляю.

Среди всех красавиц мира я тебя узнаю.

Назови мне имя, ну не будь же так жестока.

Назови мне имя, ангел мой, пойду я всюду за тобой.

Я слушала его голос и чувствовала, как сердце бьется все быстрей и быстрей. От предвкушения меня мелко потряхивало. Никогда еще мне не доводилось испытывать подобного волнения, столь сладостного и пугающего одновременно.

Аплодисменты, доставшиеся Мануэлю Де Ла Серта, были громогласными, а он все переводил взгляд с одного лица на другое, высматривая ту, для которой и пел.