— Что?

— Я им сама скажу. И вообще, чего ты так волнуешься? Ты ведь скоро увольняешься, я тебя правильно поняла? (Неплохая идея. Я расслабляюсь и откидываюсь в удобном кресле.) Кроме того, я уже всем рассказала про то, что Табита так и не придумала новый рекламный слоган, а еще многие знают о вашей ссоре и про то, что она захотела сделать так: «Браунс Блэк» — крупная рыба. Поджаримся вместе».

Я съеживаюсь от одного воспоминания о рыбной рекламной кампании. Табита трудилась целую неделю и потом провозгласила вот это, и у меня случилась истерика. Думала, она проверяет мое чувство юмора. Решила надо мной подшутить. Истерика оказалась уместной не более чем кружевной лифчик в монастыре. Она обругала меня в присутствии всего этажа. Сказала, что я не поняла игры слов. Поэтому я всю жизнь буду девочкой на побегушках, вместо того чтобы самой раздавать поручения. Я не могла этого так оставить. Я сказала, что ее реклама скорее подходит для публичного дома, но даже для него она слишком неказиста. И скучна. Табита бросила вызов, предложив мне придумать что-нибудь получше. Сразу. Не сходя с места. И я придумала: «Браунс Блэк» — все виды консультаций». Ее лицо выражало абсолютнейшее презрение. Но это еще не самое худшее. Мимо проходил директор банка, который обратил внимание на шум и подошел как раз в тот момент, когда я предложила свой вариант слогана. На этот раз его слуховой аппарат был включен. Слоган ему понравился. Более того, директор зааплодировал. Табита перестала хмуриться, она улыбнулась и в присутствии всех украла мою идею. Присвоила ее себе. Сказала, что этот слоган она придумала, выбирая брюки в бутике «Вояж». (Если честно, я думаю, здесь она допустила ошибку. Даже директор банка не сможет представить ее там, а он наполовину слепой. Уж лучше бы сказала, что придумала его, сидя в маникюрном салоне.)

— Так, значит, все знают, что это я придумала слоган? — спрашиваю я, польщенная таким откровением.

— Ну… — Патти набивает полный рот картошкой, поэтому дальше слова можно разобрать с трудом. — Я сказала, что мы вместе придумали. Но, — тут же добавляет она, заметив выражение моего лица, — твое вдохновение было главнее.

— Очень жаль, что ты не созналась, что фиаско с «Красавчиком Сити» случилось по твоей вине, — рявкаю я.

Патти хватает ума покраснеть и сделать удрученный вид.

— Если честно, то созналась, — тихо говорит она.

— В каком смысле?

— Я сказала Тони Янгеру что это была моя идея.

— Что? — Я смотрю на нее с удивлением. — Почему? Спустя столько времени?

— Я говорила с Фи, моей подругой. И она сказала, что я поступила нечестно по отношению к тебе. — Патти сконфуженно смотрит на меня.

— Когда? Почему он ни слова мне не сказал? — возмущаюсь я. — Он не задумываясь накричал на меня перед всеми. Но почему он, черт возьми, не мог подойти и извиниться?

— Я думала, он извинился.

— А ты откуда знаешь? — резко говорю я, вспомнив, что в день моих откровений о Табите он действительно извинился.

— Он сказал мне, когда я созналась, — говорит она, — а еще он сказал, что можно все решить дипломатическим путем. Я ответила, что он не должен тебя винить, потому что ты просто защищала меня, он как раз собирался подойти и сказать, но…

— Когда это он собирался подойти и сказать? — спрашиваю я. — Как давно он об этом узнал?

— Этим утром, — признается Патти, — ты как раз вернулась после своей встречи и понеслась рассказывать про трусы.