– Я полагаю, Андерсон, – обратился лорд Ментейт к одному из своих слуг, ехавших за ним следом, – вам нетрудно будет убедить этого джентльмена в том, что мы нуждаемся в опытных офицерах и гораздо более склонны воспользоваться их знаниями, нежели он, по‑видимому, предполагает.

– С вашего позволения, – проговорил Андерсон, почтительно приподняв шапку, – когда подоспеет ирландская пехота, которую мы поджидаем и которая, вероятно, уже высадилась в Западной Шотландии, нам понадобятся опытные воины для обучения новобранцев.

– Что же, я рад, весьма рад послужить у вас, – заявил Дальгетти. – Ирландцы – славные ребята, лучше и не надо на поле сражения! Однажды, при взятии Франкфурта‑на‑Одере, мне довелось видеть отряд ирландцев; он один выдержал натиск врага и, действуя мечом и копьем, отбил два шведских полка, желтый и голубой, из числа наиболее стойких, сражавшихся под знаменами бессмертного Густава. И хотя храбрый Хепберн, отважный Ламсдейл, бесстрашный Монро и другие начальники прорвались в город в другом месте, но если бы мы повсюду встретили подобное сопротивление, то нам пришлось бы отступить с большими потерями и малым успехом. Вот почему эти отважные ирландцы, хоть и были, как водится, преданы смерти все до единого, все же заслужили бессмертную славу и почет. И вот ради них я люблю и уважаю всех, принадлежащих к этой нации, которую почитаю первой после моих соотечественников‑шотландцев.

– Думаю, что почти наверное могу обещать вам службу офицера в ирландской армии, – сказал Ментейт, – если вы согласитесь принять сторону короля.

– Однако, – возразил капитан Дальгетти, – второй и наиболее существенный вопрос еще ждет ответа; ибо, хотя я и считаю, что не пристало воину говорить лишь о презренных деньгах и о жалованье, как это делают подлые наемники, немецкие ландскнехты, о которых я уже имел случай упоминать, и хотя я с мечом в руках готов доказать, что почитаю честь выше любого жалованья, вольного постоя и легкой наживы, – однако, contrario, поскольку солдатское жалованье есть вознаграждение за его службу, благоразумному и осмотрительному воину надлежит заранее удостовериться, какую мзду он получит за свои труды и из каких средств она будет выплачиваться. И поистине, милорд, по всему, что я здесь видел и слышал, мне ясно, что мошна‑то в руках парламента. Горцев, пожалуй, легко ублаготворить, если разрешить им угонять скот; что касается ирландцев, то ваша светлость и ваши благородные союзники могут, конечно, по старому военному обычаю, выплачивать им жалованье так редкой в таком малом размере, как вам заблагорассудится. Однако такой способ оплаты не применим к благородному кавалеру, коим являюсь, к примеру, я, ибо мы должны содержать своих лошадей, слуг, оружие, снаряжение и не можем, да и не хотим, идти воевать за свой счет.

Андерсон – слуга, который уже и раньше вступал в разговор, – почтительно обратился к своему господину.

– Я полагаю, милорд, – сказал он, – что, с вашего разрешения, я мог бы кое‑что сообщить капитану Дальгетти, что помогло бы рассеять его второе сомнение так же легко, как и первое. Он спрашивает нас, где мы достанем денег для выплаты жалованья; но, по моему скромному разумению, источники богатств открыты для нас так же, как и для пресвитериан. Они облагают страну налогами по своему усмотрению и расхищают имущество друзей короля; нагрянув на южную часть страны во главе наших горцев и ирландской пехоты, мы найдем немало разжиревших предателей; награбленное ими добро пополнит нашу военную казну и пойдет на уплату жалованья нашему войску. Кроме того, начнутся конфискации, и король, жалуя конфискованные поместья отважным воинам, сражающимся под его знаменами, наградит своих друзей и заодно накажет своих врагов. Короче говоря, тот, кто присоединится к круглоголовым псам, будет получать грошовое жалованье, а тот, кто станет под наши знамена, может надеяться на титул рыцаря, барона или графа, если посчастливится.