– Привычку есть быстро, – сказал он, – я по необходимости приобрел за столом стипендиатов эбердинского духовного училища, ибо там, если не работать челюстями, как кастаньетами, очень легко остаться ни с чем. А что касается обилия поглощаемой мною пищи, – продолжал капитан, – то да будет вам, господа, известно, что долг каждого коменданта крепости – пополнять запасы всеми доступными ему средствами, заготовляя столько провианта и оружия, сколько могут вместить склады, – на тот случай, если придется выдерживать непредвиденную осаду. Согласно этому правилу, я полагаю, что если перед воином стоит вкусная и обильная снедь, то он поступит вполне разумно, насытившись дня на три вперед, ибо никто не знает, когда ему снова доведется пообедать.

Хозяин дома выразил свое одобрение подобной предусмотрительности и посоветовал капитану запить глотком бренди и бутылкой кларета поглощенные им мясо и дичь, на что тот охотно согласился.

После того как было убрано со стола и все слуги вышли – за исключением пажа, который остался в зале, чтобы в случае надобности принести что‑нибудь или позвать кого‑нибудь, – одним словом, исполняя обязанности современного колокольчика, – разговор перешел на политические темы и положение в стране; лорд Ментейт обстоятельно и подробно расспрашивал о том, какие именно кланы должны прибыть на предстоящий сбор сторонников короля.

– Все зависит от того, милорд, кто станет во главе, – отвечал Мак‑Олей, ибо вам должно быть известно, что если несколько наших северных кланов соединятся, они не всегда склонны подчиняться одному из своих вождей, да и, по правде говоря, кому бы то ни было. Ходят слухи, будто Колкитто – младший Колкитто, иначе говоря – Аластер Мак‑Доналд – переправится из Ирландии с отрядом людей графа Энтрима; они высадились в Кайле и дошли до Эрднамурхана. Им следовало уже быть здесь, но я предполагаю, что они задержались в пути, соблазнившись легкой поживой, и теперь занимаются грабежами.

– Может быть, Колкитто и будет вашим вождем? – спросил лорд Ментейт.

– Колкитто! – сказал Аллан Мак‑Олей презрительно. – Кто говорит о Колкитто? На свете есть только один человек, за которым мы все пойдем, – это Монтроз.

– Но о Монтрозе нет ни слуху ни духу со времени нашей неудачной попытки поднять восстание на севере Англии, – возразил сэр Кристофер Холл. – Полагают, что он возвратился в Оксфорд, чтобы получить от короля новые указания.

– В Оксфорд? – заметил Аллан, презрительно усмехнувшись. – Я бы вам сказал, где он… Да не стоит: скоро сами узнаете.

– Знаешь, Аллан, – сказал лорд Ментейт, – этак ты выведешь из терпения всех друзей. Твоя мрачность становится просто невыносимой. Впрочем, мне понятна причина, – добавил он засмеявшись, – должно быть, ты сегодня еще не видел Эннот Лайл?

– Как ты сказал? Кого я не видел? – хмуро спросил Аллан.

– Эннот Лайл, волшебную фею пения и музыки, – отвечал граф.

– Бог свидетель, я рад бы никогда больше не видеть ее, – вздохнув, сказал Аллан, – лишь бы такой запрет был наложен и на тебя!

– Почему же именно на меня? – небрежно спросил Ментейт.

– А потому, – отвечал Аллан, – что у тебя на лбу написано, что вы погубите друг друга. – С этими словами он встал и покинул комнату.

– Давно это с ним? – спросил лорд Ментейт, обращаясь к старшему Мак‑Олею.

– Третьи сутки, – отвечал Ангюс, – припадок уже кончается, завтра ему будет лучше. Однако, гости дорогие, не наполнить ли нам чарки? За здоровье короля! Да здравствует король Карл! И пусть подлый изменник, который откажется от этого тоста, сложит свою голову на плахе!

Тост был немедленно принят, за ним последовал второй, и третий, и четвертый – все в том же духе, предложенные столь же торжественно.