— Так точно, милорд.

— Милорд? — лорд Аррин оскорбленно взглянул на Пенрика.

Пенрик слегка опешил: «Уж не ждет ли он, чтобы я прямо сейчас начал называть его вашим величеством? Для этого еще рано!»

Пенрик склонил голову. Его грязные черные перья царапнули по льду:

— Ваше величество…

В его голосе звучала нерешительность, но лорд Аррин, даже если и заметил ее, решил проигнорировать. «Глупец!» — подумал Пенрик.

Глава VIII

Страсть Игрек

Плик смотрел на свою жену Игрек, которая летела далеко впереди, поворачивая голову туда-сюда и нюхая воздух. О, в каком шоке была его семья, когда он выбрал себе в жены хагсмарку. «Мерзость!» — кричали они. «Возмутительно!» — шипела старая тетя. Но там, где они видели грязь, он видел темную чистоту. Где они ощущали лишь вороний смрад, он чуял опьяняющий аромат темнодейства. Она была величественной и могущественной. Полухаги, жившие в ее перьях, хорошо ей служили, потому что она ими мастерски руководила. И именно по этой причине она была одним из лучших сыщиков Ниртгара.

Эти маленькие ядовитые полухаги выскакивали из-под ее крыльев на несколько секунд, чтобы учуять след проносившихся здесь давным-давно сов. Могло пройти много часов с тех пор, как мимо пролетала сова, но полухаг все равно был способен найти малейшие следы нарушения потока воздуха и определить, какая сова их оставила. Подсказкой им могло послужить что угодно — клочок пуха, все еще кружащийся в воздухе, запах сброшенного на лету помета. Все было важно и значительно для этих крохотных ядовитых созданий. И они безоговорочно подчинялись Игрек, что делало ее лучшим сыщиком.

Они точно знали, что ищут. Как только лорд Аррин отдал им приказ, Игрек тут же вернулась на айсберг, где недавно скрывалась Сив. Дождавшись, пока Свенка с медвежатами отправятся ловить рыбу, они подобрали оброненное Сив перо. Этого было достаточно, чтобы полухаги запомнили ее запах. Более того, Игрек рассказала им на том странном языке, с помощью которого хагсмары общались со своими полухагами, об особенностях следа Сив — из-за недавней раны левого крыла она будет больше полагаться на правое. Поэтому в небе за ней останется неповторимый след потревоженного воздуха.

Первое доказательство полухаги обнаружили в потоке воздуха, поднимавшемся от острова Черной гагары.

— На два градуса ближе к востоку! — крикнула Игрек своему мужу и выгнула шею, чтобы удостовериться, что он по-прежнему летит за ней. Ей до сих пор казалось невероятным, что настоящий филин выбрал ее себе в жены.

Подобные браки случались редко. Она была так горда. А семья Игрек настолько же гордилась ею, насколько семья Плика стыдилась его. Правда, у них никак не получалось завести птенца. Подобные союзы редко оставляли потомство, но большинство хагсмаров не видели здесь проблемы. Но только не Игрек. Глубоко внутри нее жило желание, отличное от всего, что она когда-либо испытывала. Она обожала все молодое и уязвимое. Многие хагсмары, конечно, восхищались невинностью птенцов, медвежат или щенков, но увлеченность эта не имела ничего общего с любовью. Скорее наоборот. Они наслаждались убийством беззащитных и невинных. Кровь детенышей была для них слаще всего на свете. Некоторые даже пожирали собственных птенцов.

Игрек тоже неисчислимое число раз случилось окропить свой клюв кровью белых медвежат, пока их матери-медведицы охотились. Она нападала на детенышей лис, когда те вылезали из своих нор. И ничто не доставляло ей большего удовольствия, чем гнездо, полное маленьких крольчат. Жалкие рыдания матери, прекращавшиеся лишь тогда, когда Игрек вырывала ей горло, выражение непонимания в широко раскрытых глазах детенышей, пока она медленно поедала их одного за другим, оцепеневших от страха и не способных бежать.