Он небрежно бросил молнию в чемодан и взял другую, очень яркую.

— А вот это другой сорт, для освещения. Света она дает как трехсотсвечовая лампа — и не перегорает, не разбивается… Эта вот, черная молния, в основном испускает тепловые, инфракрасные лучи. Сейчас у нее, правда, сероватый оттенок, но, когда мы усовершенствуем такие молнии, они будут на вид совсем черными.

— А они… того… не опасны? — спросил кто-то.

Кравцов рассмеялся: — Попробуйте, подержите в руках! — Он оглядел нас. — Ну, кто решится?

К чести наших ребят надо сказать, что никто не испугался. Все шагнули вперед, к чемодану.

— Вы только окна закройте, — сказал Кравцов, показывая на иллюминаторы. — Мои зверушки могут улететь. У них такой строптивый характер…

Я осторожно взял из чемодана сиреневую молнию.

Странное это было, доложу вам, ощущение! Примерно такое, как будто вы пытаетесь удержать в руках каплю ртути. Вроде и есть что-то в руке, а чуть нажмешь — и все ускользает… Молнии действительно почти ничего не весили, во всяком случае, не больше, чем детские воздушные шарики. Сиреневая молния оказалась совсем холодной, а красную трудно было удержать в руках.

Наш кок, схвaтивший ее, сейчас же бросил обратно в чемодан.

— Осторожнее, товарищи! Пожалуйста, осторожнее! — повторял Кравцов. — С ними нужно обращаться нежно. Сейчас я вам покажу…

Но показать ему не удалось. Нас — Кравцова и меня — позвали наверх, к капитану. Кравцов сложил молнии в чемодан, и мы пошли на мостик.

— Вот он, ваш «Пытливый», - сказал Воробейчик. — Полюбуйтесь.

Любоваться, собственно, было не на что. Из воды торчали только верхушки мачт. «Пытливый», напоровшись на скалы, затонул метрах в ста от острова Сломанная Челюсть.

Представьте себе две скалистые гряды, поднявшиеся из моря и протянувшиеся параллельно друг другу на четверть мили. Скалы были черные, невысокие и торчали, как изломанные зубы. Я хорошо знал эту Сломанную Челюсть. Здесь погибло немало кораблей.

В шторм волны свободно гуляли над скалами, а огонь небольшого маячка, установленного на одной из скал, был плохо виден… Да, Сломанная Челюсть умела крепко кусаться!

— Глубина небольшая, — сказал капитан. — Метров пять-шесть. Ну, что вы думаете, старшина? Сможем мы вытащить эти молнии? Заметьте, пожалуйста, дело добровольное. Так мне из управления радировали. Кто знает, как они себя будут вести под водой…

— Да, очень интересно! — подхватил Кравцов. — Мы таких экспериментов еще не ставили. Пока, надо полагать, молнии сохранились, но… Если одна взорвется, грохнут и все остальные. Тогда от этого островка только дым останется. Знаете что? — Он обернулся к капитану: — Дайте мне акваланг, я сам полезу. Я могу. Ну, идет?

Воробейчик долго жевал губами, потом спросил меня: — Как вы думаете?

Я ответил, что готов спуститься. Но если Кравцов действительно может пользоваться аквалангом, то лучше идти вдвоем, потому что у этих молнии, как заметил сам Кравцов, строптивый характер.

— Решено! — воскликнул Кравцов. — Идем вместе, Я объяснил ему, что на корабле решает капитан.

Воробейчик еще долго жевал губами и скучно смотрел на торчавшие из воды мачты.

— Пойдете вдвоем, — сказал он наконец. — Молнии будете грузить на шлюпку и свозить на островок, вон туда, видите? Я вызову по радио баржу, рисковать кораблем мне не хочется.

Должен признаться, первый раз было страшновато идти под воду. Мне дважды приходилось разряжать мины, но это детская игра по сравнению с подъемом молний.