Я покачал головой.

— К сожалению, на это нет времени.

— Может, стоило рассказать Зен правду? — спросил догнавший нас Тобиас. — Разумно ли позволять ей думать, что нам что-то известно?

Позади удалялся внедорожник — я распорядился, чтобы Уилсон ездил неподалеку, пока не вызову его забрать нас. Мне не хотелось, чтобы Зен додумалась устроить моему дворецкому небольшой допрос. К сожалению, если она что-то вобьет себе в голову, просто отправить Уилсона подальше недостаточно. Наверное, нужно было рассказать Зен, что у нас ничего нет. И все же интуиция подсказывала: чем меньше она знает о том, что мы выяснили, тем для меня лучше. Необходимо просто придумать план, как разобраться с ней.

Дион привел нас ко входу в дом, оглянулся на меня через плечо и, вздохнув, открыл дверь. Я придержал ее для аспектов и зашел последним.

Внутри пахло стариной: мебелью, которую натирают до блеска снова и снова, несвежей ароматической смесью и прогоревшими дровами в старом камине. Подчиненные строгому порядку, каждую стену и полку покрывали разные причудливые вещицы: ряд фото в новых рамках на стене в коридоре, коллекция керамических кошек в застекленной горке у двери, несколько цветных свечей на каминной полке, служащих, по всей видимости, для каких-то религиозных целей. Дом казался не жилым, а художественно оформленным. Семейный музей, и обитатели дома прожили долгую жизнь.

Дион повесил куртку у двери. Вся остальная верхняя одежда была аккуратно убрана во встроенный в стену гардеробный шкаф. Дион пошел по коридору, зовя мать.

Задержавшись, я заглянул в гостиную: ковер на полу, большое удобное кресло с истертыми подлокотниками. Аспекты рассыпались по комнате. Я приблизился к камину и стал изучать красивый настенный крест, сделанный из стекла.

— Католический? — спросил я, заметив почтение на лице Айви.

— Не совсем, — ответила она. — Греческий православный. А здесь изображен император Константин.

— Очень религиозная семья, — сказал я, рассматривая свечи, образы святых и крест.

— Или просто увлекаются внутренним убранством, — добавила Айви. — Что мы ищем?

— Ключ расшифровки. Одри, есть идеи, как он выглядит?

— Он цифровой, — ответила она. — Если Панос использовал шифр Вернама, то ключ должен быть такой же длины, как и сами данные. Вот почему Зен охотилась за флешкой.

Я огляделся по сторонам. Столько разных вещиц, ключ может быть спрятан почти где угодно. Тобиас, Одри и Джей Си приступили к поискам. Айви осталась подле меня.

— Иголка в стоге сена? — тихо спросил я.

— Возможно, — ответила она, сложив руки на груди и постукивая пальцем по предплечью. — Пойдем-ка посмотрим на семейные фотографии. Вдруг они нам что-то подскажут.

Кивнув, я вышел в коридор, который вел на кухню. На стене, четыре в ряд, висели строгие портреты всех членов семьи. Старая фотография отца была сделана в семидесятые — он умер, когда мальчики были еще детьми. Под фото Диона и его матери расположились, видимо, изображения их святых.

Под фото Паноса святого не оказалось.

— Символ того, что он отказался от веры? — спросил я, указывая на пустующее место.

— Ничего настолько трагичного, — пояснила Айви. — Когда хоронят последователя Греческой Православной Церкви, с ним в могилу укладывают образ Христа или святого покровителя. Изображение сняли со стены во время подготовки к похоронам.

Кивнув и пройдя немного дальше, я принялся разглядывать фото, на которых были запечатлены моменты из жизни. Напротив одного из них, сделанного не так давно, я остановился: улыбающийся Панос держал в поднятой руке рыбину, а его мать в солнечных очках обнимала сына сбоку.