– А твои? – спросила она, скосив глаза на его лысину.

– Сукин сын, – сказала Мэй-Анна, когда он ушел.

– Набитый дурак, – поддержала Виппи Берд, и после того, как Мэй-Анна объяснила, что это за роль, я спросила ее, почему она не играет женщин своего возраста.

– Сколько ты видела фильмов, где главной героине тридцать один год? – ответила за нее вопросом на вопрос Виппи Берд.

Сидя на краю бассейна и наблюдая, как Мэй-Анна втирает в кожу ног крем от загара, я вспомнила этот разговор и подумала, что, наверно, быть кинозвездой не так уж легко.

В доме зазвонил телефон, и горничная вышла к нам и сообщила, что это звонит агент Мэй-Анны. Она подошла к телефону, и нам с Виппи Берд не оставалось ничего другого, как слушать их разговор.

– Этот сукин сын сказал мне, что я слишком стара для роли! – послышалось из дома. – А двадцать шесть лет – это вовсе не много!

Мы с Виппи Берд переглянулись.

– Скажи ему, что я пою, как птица!

Мы с Виппи Берд снова переглянулись. «Если цыпленок – птица», – пробормотала Виппи Берд.

– Слава богу, что не Уорнеры снимали «Белоснежку», – услышали мы продолжение разговора. – Иначе они бы выбросили меня из состава исполнителей, как перезрелую тыкву. Послушай, я должна получить эту роль, мне необходимо себя показать, потому что они уже заговорили о том, что не будут продлевать мой контракт. Или ты достанешь мне эту роль, или я найду того, кто может это сделать.

– У нее проблемы, – сказала Виппи Берд.

– Оказывается, ее жизнь вовсе не сплошное удовольствие, как мне показалось сначала, – сказал я.

Мы услышали, как Мэй-Анна со стуком повесила трубку. Через минуту она вышла к нам с зажженной сигаретой в руке, стряхивая пепел с купальника.

– Почему бы тебе не бросить все это и не уйти на покой, Мэй-Анна? – спросила я. – Ты уже заработала кучу денег. Ты можешь продать этот дом и поселиться где угодно, хоть в Европе, хоть в Китае, и тебе не надо будет работать. Думаю, у тебя больше денег, чем у самого Франклина Делано Рузвельта.

– Франклину Делано Рузвельту не надо платить за аренду, и зарплату его шоферу платит государство. Иными словами, этот дом не мой, я его арендую, – сказала она. – И я уже задолжала хозяевам за три месяца.

– Почему же ты не выбрала себе жилье по карману? – удивилась Виппи Берд.

– Ха! – воскликнула Мэй-Анна, потушила сигарету об стол и перебросила окурок через статую. Потом она серебряной зажигалкой прикурила другую и глубоко затянулась. – Здесь никто не живет по средствам, здесь все пускают друг другу пыль в глаза. В этом проклятом месте ты должен, ты просто обязан выглядеть преуспевающим, здесь каждый высматривает, нет ли малейших признаков того, что ты покатился под откос.

Длинным красным ногтем мизинца она достала крошку табака, застрявшую между ее фарфоровыми зубами, подошла к краю бассейна и села, опустив ноги в воду.

– Мне самой забавно, – продолжала она, – что сначала, когда я только-только здесь оказалась, меня вовсе не интересовало, какая я актриса, я хотела только денег и известности, и сниматься в кино значило для меня тогда только это. А сейчас мне стало интересно мое дело, я даже беру уроки актерского мастерства, и мне кажется, что я действительно начала работать лучше.

При этих словах она словно смутилась, но мы сказали ей, что смущаться не стоит и что перед лучшими друзьями не грех иной раз и похвастаться, и поскулить.