— Разумно. А про урочище Куртяево не слыхал?

— Обижаешь, сам там бывал не единожды. Чудное место!

— Правда ли люди бают, что ключи целебные там бьют?

— Истинно! Да не один — восемь десятков!

— Эка!

— Я попил там водички два дня, да в корчагу взял — однако не помогло. Но это ещё до тебя было.

— При твоей болезни и не помогло бы. Жену хочу свозить.

— Богоугодное дело о жене своей заботиться. Месяца через два, полагаю — в августе, — паломники в те места собираются. Если желание есть — присоединяйся.

— За совет спасибо. А это на храм, — Никита отдал отцу Иосифу серебряный рубль.

Мудр святой отец, всегда дельные советы даёт.

По пути домой Никита вспомнил слова князя, которые Елагин говорил по приезде его из Астрахани — что царь, де, не велит Никиту дальше одного дня пути из Москвы отпускать. А если и правда так? Соловки, конечно — не дальняя Астрахань, но и не близко. Как бы к Алексею Михайловичу подластиться, отпроситься — вроде на богомолье? Царь православный, должен отпустить. Вовремя вспомнил о нардах. Нехорошо получилось: ещё в Вязьме царю обещал, и до сих пор обещания своего не сдержал. Невместно, царь всё-таки!

И следующим днём Никита направился к князю Елагину.

— О! Ты ноне — как ясно солнышко, давненько тебя не видал! Садись, Никита, отобедаем, чем Бог послал.

Кто был бы против? Никита был после работы, есть хотел, потому и приналёг на щи; затем за мясо принялся. Куда как хороши томлённые в печи перепёлки! Птичка маленькая, чуть больше воробья — а вкусна! Дома Любава да кухарка тоже вкусно готовили — не отнять, но поваров княжеских им не превзойти — те приправы особые применяют.

Обед запили фряжским вином. Потом князь кубок серебряный в сторону отставил:

— Говори.

— А что говорить?

— Ты же по делу пришёл. Забывать старого знакомца стал, нехорошо. Только по нужде и заходишь.

— Нет, князь, время выдалось. Игре же обучить хотел, да насчёт досок узнать — готовы ли?

— А мы сейчас спросим. Эй, кто-нибудь!

Из-за дверей показался холоп, стоявший у трапезной.

— Спроси у ключника — готовы ли доски для игры?

— Я мигом.

Холоп исчез и вернулся с двумя досками для игры в нарды и двумя шёлковыми мешочками.

— Ставь на стол, — распорядился Семён Афанасьевич.

Развернули обе доски, и Никита ахнул от восхищения. Доски были сделаны из клёна и чёрного африканского дерева, инкрустированы карельской берёзой и розовым деревом. Работа тонкая, изящная. И сами шашки, что находились в шёлковых мешочках, были резаны из моржового клыка — и довольно затейливо. Такие и глаз радуют, и в руки взять приятно. А кость — как назывался кубик — вообще из серебра сделана.

Князь заметил восхищение Никиты, приосанился горделиво:

— Ну как?

— Нет слов. Такими и царю играть не зазорно.

— Одну доску думаю ему подарить. Поперва только играть научи.

— За тем и пришёл. Садись, княже, объяснять буду.

Нарды — не шахматы, правила простые — что в короткого, что длинного. Но думать тоже надо, несмотря на кажущуюся простоту.

За вечер Никита начисто обыграл Елагина. Неприятно князю всё время проигрывать, хмурился, однако понимал — новичок он в игре. Вот поднатореет — тогда с царедворцами и с самим царём играть будет.

Уже прощались, когда князь попросил:

— Ты, Никита, как болящих поменьше будет — завсегда заходи.