Никита замер в удивлении — сроду в храмах не дрались! Святотатство это! Храм не место для выяснения отношений.

Несколько мужчин, довольно прилично одетых, лупцевали зрелых лет мужика.

Откуда Никите было знать, что взошедший в этом году на Патриарший престол Никон (в миру Никита Минов — из новгородских митрополитов, сменивший почившего патриарха Иосифа) издал указ, «чтобы все тремя перстами крестились». Три перста, собранных воедино, — Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой.

Только вот единства не получилось, паства и священничество раскололись. Те, кто не принял нововведений, выделились в старообрядцев. В дальнейшем и гонения на них были, заставившие людей уйти в Сибирь и другие глухие места.

Но это уже после. А сейчас Никита не мог остаться в стороне, видя, как дюжина мужчин бьют одного. Его уже повалили наземь. Даже бойцы в кулачных боях не бьют упавшего — это считается ниже собственного достоинства.

Никита роста был выше среднего даже среди современников, а уж в этом времени — на голову выше всех, просто гигант. Он подбежал к дерущимся и расшвырял их всех в стороны.

— Чего вы упавшего бьёте? — вскричал он.

Избивавшие смотрели на него злобно, но продолжать драку побаивались.

Никита помог подняться упавшему. Глаз у того заплыл, губа была разбита и кровила.

Мужик поднялся, но когда Никита взял его за левую руку, вскрикнул. «Или вывих, или перелом», — подумал Никита.

Мужик стоял на ногах нетвёрдо, хотя спиртным от него не пахло.

— Идём домой, я помогу, — предложил Никита.

Они вышли со двора.

— Тебе куда?

— В Ямскую слободу, — прошамкал разбитыми губами пострадавший.

— Это где? Я не местный, города не знаю.

— За Золотыми Воротами, я покажу.

Через какое-то время мужик пришёл в себя и пошёл твёрже, а потом и вовсе отстранился от Никиты.

— Я сам. Рука только болит, спасу нет.

— До дома доведу, там посмотрим. Я лекарь, — успокоил его Никита.

— Сам Господь послал мне тебя за веру мою. Если бы не ты — забили бы до смерти.

— За что тебя?

— Отказался тремя перстами креститься. Деды и отцы наши двумя перстами крестились, и я так же буду. Как новый патриарх пришёл, так устои начал рушить.

Вступать с ним в полемику Никита не стал — слишком мало он знал об этой жизни.

Потихоньку они добрели до дома пострадавшего. Изба, в которой он жил, была деревянной, но большой и добротной — пятистенка с обширным двором.

Едва страдалец показался во дворе, как к нему кинулась родня, в основном женщины. Они заохали, запричитали.

— В постелю! — скомандовал мужик.

Как только они вошли в избу, домочадцы стянули с него сапоги, сняли одежду, бережно уложили.

Никита отошёл в сторону, чтобы не мешать. Потом подошёл к страдальцу и начал его осматривать. Ну подбитый глаз и разбитая губа — мелочь.

Он решил осмотреть руку. Перелома не было, но вывих в плечевом суставе наличествовал. Рука висела плетью, и двигать ею пострадавший не мог из-за сильной боли.

— Поворачивайся на живот, — скомандовал Никита.

Мужик, кряхтя и охая, стал медленно поворачиваться. Зато домочадцы возмутились.

— Ты кто такой, чтобы побитого ворочать? Ему отдохнуть надо!

— Лекарь я, потому командовать буду. Вывих надо вправить, а то рукой владеть не будет.

Женщины успокоились.

— Тебя как звать-то? — спросил мужика Никита.

— Куприян.

— Скажи своим — пусть выйдут.

— Не слыхали разве, что лекарь сказал? — прикрикнул Куприян.