Бояре ушли. Никита приёма в этот день не вёл, чтобы покой князя не нарушить. Сделал аккуратно перевязку. Рана подмокала немного, но так и должно было быть. Он подсыпал на рану сушёного мха.

Три дня Никита не отходил от князя ни днём, ни ночью — как мать от постели больного младенца. У князя немного поднялась температура, и Никита обеспокоился, но вида не подал. К четвёртому дню температура нормализовалась.

Один из оставшихся бояр, Михаил, поинтересовался:

— Что князю принести? Ты обещал, что поить-кормить можно будет.

— Неси куриный бульон. А завтра уже можно будет жиденькой каши, только не пшённой, и немного варёной рыбы — только не жирной.

— Всё сделаю, как велишь.

Боярин вернулся с половым из ближайшей харчевни. Тот нёс глиняный горшок, закутанный в большое льняное полотенце, чтобы варево не остыло.

— Зачем так много? — удивился Никита. — Нельзя сразу столько!

— Эка беда, сами выпьем.

Когда с горшка сняли крышку, по комнате, а после и по всей избе пошёл восхитительный запах.

Застонав сквозь зубы, князь с помощью Никиты сел.

Боярин отлил из горшка в кружку бульона и самолично поднёс.

— Только понемногу, по глоточку, не спеша, — предупредил Никита.

Князь с наслаждением, смакуя каждый глоток, осушил кружку и откинулся на подушку.

— Эка хорошо! Вот так живёшь и даже не подозреваешь, какое наслаждение просто попить, поесть. А всё суета!

Боярин хотел распорядиться унести горшок, но Никита остановил его:

— Пусть останется, через два-три часа ещё можно будет. Пусть половой вечером заберёт.

Боярин вышел в соседнюю комнату к половому:

— К вечеру придёшь. Держи копеечку.

— Премного благодарен, — отвесил поклон половой и вышел.

После кружки бульона князь оживился, повеселел.

— Да вроде и боль сегодня меньше.

— На поправку дело идёт. Ещё седмицу — и уже нормально ходить будешь. Только с полгодика не всё есть можно, особенно жареное мясо, перец.

— То, что люблю, — вздохнул князь.

— Раньше надо было начинать лечиться. А ты, князь, с такой болячкой — да в карете путешествовал.

— Не по своему желанию, государева воля. В Нижний ездил.

— Теперь уж обошлось.

Князь быстро устал от разговора, прилёг.

— Михаил, ты здесь?

— Тут, княже!

— Завтра рыбки варёной лекарь разрешил, ты озаботься.

— Всё исполню! — заверил боярин.

— А сегодня можешь отдыхать. Впрочем, постой. Судно найди, нельзя мне пока на повозке ехать.

— Уже. На корме навес делают — вдруг непогода.

— Молодец, ступай.

Князь вздремнул, Никита — тоже. За четыре дня он вымотался: спал урывками, всё время в напряжении. И как провалился.

Проснулся от шёпота:

— Налей, лекарь дозволил.

— Вот проснётся, сам скажет.

— Так буди.

— Он ведь четыре дня толком не спал, за тобой приглядывая. Как только на ногах держится?

— Я уже не сплю, — подал голос Никита. Несколько часов сна освежили, а то голова вовсе чумной была.

— О чём спор?

У кровати князя стояла Софья.

— Князь ещё бульона просит.

— Налей, ему тоже силы нужны.

— Я же говорил — дозволено мне, — как ребёнок обрадовался князь.

Софья налила в кружку бульона и с поклоном подала князю. Потом ещё одну — Никите.

— Ох, хорошо! — допил князь бульон.