|
Рейф незаметно сжал кулаки. Неужели Оливер всегда был таким вульгарным или стал еще хуже с годами? – Не знаю, о чем ты, – ледяным тоном отозвался Рейф. – Марго Эштон я едва помню. Разве она не умерла через год или около того после своего отъезда? – Рейф сделал вид, будто приглядывается к Мегги. – Да, между ними действительно есть некоторое сходство, но та женщина, которая так тебе понравилась, – венгерка. Ее зовут Магда. Магда Янош. – Венгерка, говоришь? У меня еще не было венгерок. Ты нас познакомишь? Решив, что если не исчезнет в ближайшие десять секунд, то не поручится за то, что не изуродует своего собеседника, Рейф воскликнул: – Прости, совсем забыл! Я обещал здесь кое с кем встретиться и меня, верно, заждались. Думаю, тебе удастся найти других общих знакомых. Так что… Рейф уже был в дюйме от спасительной двери, когда кто то вцепился в его правую руку. С выражением усталой покорности судьбе он поднял взгляд и встретился глазами с Синди Нортвуд. – Рейф! – воскликнула она. – Как я рада тебя здесь увидеть! Ты надолго в Париже? Синди была женщиной молодой и приятной во всех отношениях. Личико в форме сердечка, большие карие глаза, маленький носик и рот создавали впечатление невинности. Цепкие пальчики крепко держали Рейфа, не давая ему сбежать. Кэндовер не мог сбежать и по другой причине: Синди одно время была его любовницей, и они продолжали иногда встречаться. – Да. Я поселился в отеле и собираюсь остаться до осени, а может, и дольше. Рейф осторожно высвободил руку. – Синди, пожалей моего слугу. Он и так трясется над моим гардеробом. Боюсь, увидев, что стало с моим фраком, просто не разрешит мне ничего носить. – Прости, – сказала Синди. – Это все Париж. Знаешь, французы гораздо эмоциональнее выражают свои чувства. Оказывается, это весьма заразительно. – Так вот о каком свидании идет речь? – язвительно заметил незаметно подошедший Оливер. Рейф чувствовал: вот вот должна разыграться безобразная сцена из тех, в которых меньше всего любил участвовать. Поэтому он воспользовался тем, что супруги воинственно пожирают друг друга взглядами, забыв о нем, и незаметно исчез, обойдясь без прощаний. Оказавшись на свежем ночном воздухе, глубоко и облегченно вздохнул? Поскольку время по столичным меркам было еще не позднее, Рейф решил пойти пешком, а заодно и посмотреть на город. Любопытно, что же изменилось в Париже за время правления Наполеона? А самое главное: нужно освежить голову, собраться с мыслями. Первая головная боль – Марго. Рейф все еще не мог думать о ней как о Мегги. Сегодня ему довелось пережить немалое потрясение, вызвавшее на свет Божий вещи, о которых лучше всего навсегда забыть. Мало того, на него свалился и это ничтожество Нортвуд. Как тут не поверить в игру злого рока? Пожалуй, Рейф все же переоценил себя, решив, что после всего пережитого он будет способен любоваться красотами Парижа. Слишком чувствительным был удар: то, что он многие годы лелеял в сердце, оказалось не чем иным, как фарсом. Рейф шел по улицам легендарного города и не видел ничего. Перед его мысленным взором с потрясающей ясностью, так, будто они происходили вчера, вставали события двенадцатилетней давности. Рейф любил Марго Эштон безоглядно, с тем обожанием и той робостью, которую испытывает влюбленный юноша к девушке, выбравшей его из самых блестящих лондонских кавалеров. На людях они вели себя сдержанно, по крайней мере до тех пор, пока не было объявлено о помолвке, но при этом Рейф старался проводить подле своей избранницы каждую свободную минуту. И казалось, она была столь же счастлива в его обществе, как и он в ее. Тогда то и случилась та злосчастная холостяцкая пирушка. Даже сейчас Рейф смог бы перечислить по именам всех молодых людей, собравшихся вместе в теплый июньский вечер, помнил каждое слово из пьяного рассказа Оливера Нортвуда, как некая молодая особа была рада, что он избавил ее от порядком надоевшей ей девственности. |
